А вот перед вами, друзья, картина Ивана Ивановича Шишкина «Утро в сосновом лесу». Видите эти могучие сосны, пронизанные солнечным светом, одна сосна упала, то ли от старости, а может, после грозы. Веселые медвежата…
Минуточку! Почему вместо медвежат на поваленном дереве дрыхнет на пузе, свесив лапы по обе стороны ствола, здоровенный пес с обрезанными почти до корня ушами и хвостом? Почему повалено одно дерево, тогда как у Ивана Ивановича их валяется больше?! И вообще, что делает в этом сосновом лесу непонятная халабуда, обнесенная плетнем?!! Что за наплевательское отношение к классике живописи!!!
Да ладно вам придираться-то! Лепота с благолепием присутствуют? Присутствуют. Высоченные сосны есть? Есть. Солнечные зайцы в хвое скачут? Скачут. Если верить солнцу, сейчас ведь утро? Утро.
Ну и чего привязались? В конце концов, это мое утро в сосновом лесу, а не Ивана Ивановича Шишкина. А в, как вы изволили выразиться, халабуде я живу. И меня она устраивает. Как и моего алабая. Что делает среднеазиатская овчарка на дереве? Спит. Тимофей любит изображать белку-мутанта.
Кирилл закончил выполнять комплекс разминочных упражнений и приступил к избиению ни в чем не повинного столба. Даже тщательно обмотанная вокруг бедолаги старая телогрейка не спасала столб от синяков и ушибов.
Пес, услышав глухие звуки ударов, лениво открыл сначала левый глаз, потом, подумав, правый. Попробовал потянуться, не слезая со ствола, само собой, ничего не получилось, и Тимка с шумом плюхнулся в траву. Каждый раз повторялось одно и то же, и каждый раз алабай надеялся, что уж теперь-то получится.
Так, как там дела у хозяина? Пинает дерево ногами? Значит, скоро заветный час Х – кормление самого голодного в мире пса.
Тимка сгреб лапы в кучу и враскачку, словно моряк после длительного плавания, направился через распахнутую калитку во двор. Спешить не имело смысла, потому что хозяин сначала подойдет к бочке, зачерпнет оттуда ведро хрустально-чистой воды и выльет ее на голову. Себе, к счастью, а не алабаю, иначе Тимка ни за что бы не подошел близко. Он утренний душ не любил. Впрочем, вечерний тоже. Да и к купанию в целом относился резко отрицательно. Генетика, против нее не попрешь. Где вы видели в Средней Азии обилие воды?
После импровизированного душа хозяин докрасна разотрет торс полотенцем, заварит на обустроенной во дворе печурке на редкость вонючий (по мнению Тимофея) травяной чай, морщась, выпьет его, и только потом можно ожидать появление заветного чугунка с аппетитно пахнущей потрошками кашей.
– Дружище, из-за твоих слюней наш двор никогда от луж не просохнет! – усмехнулся Кирилл. – Держи себя в лапах, ты же представитель Средней Азии, по твоей морде никто не должен догадываться о твоих чувствах и эмоциях!
Поняв, что время Х вот-вот наступит на кончик вываленного почти до земли языка, Тимка тоненько, по-щенячьи, вякнул и подпрыгнул от нетерпения. Земля под ногами Кирилла ощутимо вздрогнула.
– Тише ты, слоняра! – проворчал он, направляясь в дом за кашей.
Именно дом, а не халабуда, как обзывались тут некоторые. И пусть сложен он больше ста лет назад, но потемневшие от времени бревна были еще вполне крепкими, а крышу Кирилл перекрыл сразу же, как только достаточно окреп.