Ты имеешь не дарование, а гений. Ты рождён быть великим поэтом, будь же этого достоин. В этой фразе вся твоя мораль, всё твоё возможное счастие и все вознаграждения. Обстоятельства жизни, счастливые или несчастливые, шелуха…
В. А. Жуковский – А. С. Пушкину.
12 (?) ноября 1824.
…Мне шифровки небо день за днём стучит,
Но от шифра мной утеряны ключи.
Ангел мне связной сквозь дверь твердит пароль,
Но без отзыва, поди, её открой…
А. Ахматов.
В фильме режиссёра Павла Лунгина «Такси-блюз» главный персонаж являет собой эдакий тандем из прагматичного водителя таксомотора и раздолбая-саксофониста. Матёрый таксист трогательно нянчится с совершенно невменяемым музыкантом, а на резонный вопрос соседа по коммуналке: «Зачем тебе это надо?», – следует лаконичный ответ: «Он с Богом разговаривает…» (подразумевается игра на саксофоне).
В понимании автора данной книжицы, именно вот этот самый «разговор» с Богом (мирозданием, ноосферой и т. д.) является ключевым в любом жанре созидательной человеческой деятельности. При этом вероятность «беседы» подразумевает не только пиитов и иже с ними. Просто в сегменте «лириков» всё более наглядно, нежели у «физиков» (технарей и работяг). Фиксация, стенограмма этого разговора в стихотворном тексте более очевидна, нежели в «железе». Это то, что привнесено извне. В единичных случаях на выходе – целая книга. Иногда с десяток стихов. У большинства же (и в этой книженции) дело ограничивается двумя-тремя строфами. Именно поэтому основной объём большинства стихотворных сборников – наносы авторской отсебятины, по сути лишь объёмные фанерные декорации, необходимые для формально-смысловой законченности стихов, в основание которых заложены, подобные бозонам Хигса, крохотные «фонемы Бога».
С бодуна так светло и тревожно,
С бодуна мир идёт ходуном.
С амплитудой почти невозможной:
Даты, запахи, встречи – вверх дном!
Клён под ветром, как будто в падучей.
Гроздьев пену роняет сирень…
Наудачу, очки нахлобучив,
Начинаешь вживлять себя в день.
Дождь влез в глаза, поправ очки
Дождь влез в глаза, поправ очки,
«…Ты должен уезжать…»
Он застит мне, шельмец, зрачки –
Приходиться брюзжать.
Вагонный борт, дверной провал
Оконному под стать.
Я в тамбуре, я прозевал
Последний шанс – отстать.
Чужой рефрен подполз опять:
«…Ты должен уезжать…»
Или стоп-крана рукоять
В руке, как нож, зажать.
Ну, что за чушь, что ты несёшь:
«Провал, стоп-кран, стилет».
Ты знал, дружок, на что идёшь,
Купив сюда билет.
Через пару минут межвагонный сустав
Хрустнув, выдернет пол из-под ног,
И зажимы перронов отпустят состав.
В сотый раз ты остаться не смог.
Ленинград, 1987.
Алексею Ахматову
…А мой кораблик утл, почти что лодочка:
Ни вёсел, ни руля, да в трюмах водочка.
Куда ж нам плыть?.. – авось, куда и вынесет.
Когда тебя, пловец, как глину вымесит....
О. Охапкин.
Почат флотский кубинский ром.
Ну, держись, бедолага-плоть.
Ром нам – плот, или нет – паром,
Чтобы ночь на нём переплыть.
Вниз, по стапелю кухонного стола,
Соскользнём, подытожим главу, –
Невесомы стали наши тела,
Это значит: мы уже на плаву.
В трюмах сумок – стихов тюки,
Полбуханки ржаных хлебов.
Что за вздор – рук гранёных крюки
Абордажные, скрежет зубов.
Будет скуп и неряшлив наш бой,