⇚ На страницу книги

Читать Тени и зеркала

Шрифт
Интервал

Дерево. Тень. Земля
под деревом для корней.
Корявые вензеля.
Глина. Гряда камней.
Корни. Их переплёт.
Камень, чей личный груз
освобождает от
данной системы уз.
Он неподвижен. Ни
сдвинуть, ни унести.
Тень. Человек в тени,
словно рыба в сети.
Вещь. Коричневый цвет
вещи. Чей контур стёрт.
Сумерки. Больше нет
ничего. Натюрморт.
Смерть придёт и найдёт
тело, чья гладь визит
смерти, точно приход
женщины, отразит.
Это абсурд, враньё:
череп, скелет, коса.
«Смерть придёт, у неё
будут твои глаза».
Иосиф Бродский. Натюрморт

Пролог

Долина Отражений. 3909 год от Сотворения (по современному летоисчислению – за 63 года до падения Дорелии, последнего королевства Обетованного)

Альен смотрел, как чёткие ряды символов покрывают зеркальную раму. Точнее, не покрывают, а выходят изнутри – пробиваются из слоёв серебра, словно немыслимые насекомые, и властно захватывают гладкую поверхность. В полной тишине они множились, обретали чёткость, переплетались зубцами и усиками, вплотную приближались к стеклу, наливались белым свечением… Что и говорить, завораживающее зрелище.

Альен не впервые видел, как Отражения накладывают заклинания на свои зеркала, но красота и математическая точность этого действа, где была важна каждая мелочь, по-прежнему поражали его. По здешним меркам он рано удостоился чести побывать в одном из трёх Зеркальных домов – или, на языке Отражений, Меи-Зеешни: его впустили в залы, полные магических зеркал самых разных свойств и размеров, уже на исходе второго года обучения. Однако подлинная святая святых находилась здесь, в Меи-Валирни, за закрытыми дверями которого эти зеркала отливались и насыщались волшебством. И доступ сюда был подлинной честью; многие ученики-люди покидали Долину, так и не добившись её.

Именно над этим зеркалом наставник Альена, Фаэнто, корпел не первую неделю: любая ошибка могла превратить изделие в заурядный кусок стекла. Простая прямоугольная рама сковывала тончайшее и прочнейшее в Обетованном стекло размером со среднюю книгу; увеличенную копию обычно отливали после удачных опытов с маленькой. Чуткие пальцы Фаэнто, одного из лучших мастеров-зеркальщиков, скользили по раме, следуя за узором ментальных конструкций.

– Почти готово, – тихо сказал он, оставив на зеркале облачко пара от дыхания. – Теперь только закрепить и проверить.

– Принести раствор? – спросил Альен, поднимая взгляд. Фаэнто кивнул, задумчиво созерцая результат; его впалые щёки чуть разрумянились, а тёмные прядки на лбу намокли от пота. После работы над зеркалами он всегда выглядел усталым и погружённым в себя – ещё сильнее, чем обычно.

Альен поднялся из-за стола, зашипев от боли в затёкшей спине, и отошёл к полкам, заставленным рядами флаконов и бутылочек. На некоторых из них красовались этикетки, подписанные трудившимися в Меи-Валирни Отражениями – «Экстракт жимолости», «Заговорённый песок», «Яд чёрной феорнской гадюки»… Кое-где он узнавал и чёткий, крупный почерк Фаэнто. И всё же большинство сосудов давно остались без подписей и вообще содержались крайне неопрятно: в магической лаборатории царил творческий беспорядок, с которым приходилось мириться всякому, кто связывал свою жизнь с Долиной.

Альен привычно передал наставнику нужный флакон; Фаэнто вытащил пробку, щёлкнув по ней ногтем, и с победоносным блеском в глазах – серо-стальных, как у всех Отражений, – пролил несколько вязких капель на заколдованное стекло. Они впитались с негромким шипением, как если бы зеркало было пористым; знаки исчезли с рамы, просияв в последний раз.