Читать Когда заканчиваются сны
Как мир меняется! И как я сам меняюсь!
И именем одним я только называюсь,
На самом деле то, что именуют мной, –
Не я один. Нас много. Я – живой
Чтоб кровь моя остынуть не успела,
Я умирал не раз. О, сколько мёртвых тел
Я отделил от собственного тела!
…
Н. Заболоцкий "Метаморфозы"
Однажды мне приснился сон, который сразу почти весь забылся, но в памяти от него осталось не проходящее ощущение удушливого страха и странная фраза, сказанная кем-то вкрадчивым шёпотом:
– Ты не можешь жить вечно, как бы ты ни старался. Ты поступил правильно… почти. Но осталось сделать ещё один шаг. Я помогу…
И я проснулся, но не от звонка будильника, а от собственного крика и первые несколько секунд, кроме чувства дикого страха, у меня было ощущение, будто я знаю того, кто это сказал. Но это чувство быстро прошло, и я, вытерев пот со лба, вынужден был встать, так как спать я уже больше не хотел. Моя девушка лишь что-то пробурчала и, повернувшись на другой бок, укрылась одеялом с головой. Всё ещё сонный, я прошёл на кухню, чтобы приготовить завтрак, но руки не слушались, и сначала я чуть не порезался ножом, а потом обжог руку, и дикая боль от ожога в одно мгновение разогнала моё заторможенное сонное состояние, но ненадолго. По какой-то причине, я никак не мог собраться с мыслями и просто сидел на кухне около стола, и смотрел в стену, пока моя девушка не вошла и не спросила, почему я ещё не ушёл на работу. Я не знал, что ей ответить и, быстро одевшись, ушёл. Но, пребывая всё ещё в сонном состоянии, не воспользовался автобусом, а пошёл в музей, в котором работал, пешком.
Но день явно не задался. Оказалось, что я опаздывал на работу и из-за этого так торопился, что споткнулся на ступенях музея и больно ударился коленкой. Вдобавок ко всему этому, мне сообщили, что начальство настоятельно предлагает мне отправиться в командировку, закрывать филиал нашего музея в каком-то захолустье. Столько негативных событий с самого утра заставили меня сбежать ото всех, и весь день я просидел в архиве, в отчаянной попытке сосредоточиться и начать, наконец, работать. Но работа не шла, мысли разбегались, и я ещё больше нервничал. Даже в пустом архиве я никак не мог сосредоточиться, а в своих мыслях постоянно возвращался к событиям встревожившего меня сна, и меня не покидало какое-то тревожное ощущение – неожиданное и необъяснимое предчувствие надвигающейся опасности.
А когда вечером я вернулся домой и думал, что всё плохое уже позади, как вдруг, на ровном месте, разругался со своей девушкой. Буквально из-за какого-то пустяка. Или нет? Но опять всплыли её обычные упрёки и какие-то старые обиды. Я поначалу пытался говорить с ней спокойно, но она вывела меня из себя, и я сорвался, и опять кричал на неё на санскрите. Уже не в первый раз замечал за собой такое: когда сильно нервничаю, то начинаю почему-то говорить на санскрите. В общем, разругались. Ну почему она не может понять, что я люблю свою работу, даже несмотря на то, что платят не так много? Конечно, работа научного сотрудника в музее никогда хорошо не оплачивалась, но я брал подработки, как переводчик – на жизнь хватало. И вот после этой бурной ссоры она ушла, хлопнув дверью, даже не успел сказать ей, что завтра уезжаю в командировку. Всё ещё злой, покидал в сумку пару белья и документы, после чего пошёл в бар, где напился до состояния равнодушного отупения. А когда уходил из бара, промычал знакомому бармену что-то на санскрите и очнулся уже дома, от звонка будильника, надо было ехать на вокзал. Голова немного гудела от вчерашнего и снова вернулась обида от поступка моей девушки. Пробовал дозвонится до неё, наверное, раз десять, но её телефон был отключён. И, вспоминая вчерашний вечер, корил себя за то, что опять говорил с барменом на санскрите. Тот ужасный напугавший меня странный сон уже почти позабылся, но предчувствие надвигающейся опасности всё ещё было рядом. Всё-таки пора завязывать с выпивкой. “Ничего, ничего, – подбадривал я себя. – В командировке не заскучаю. Предстоит большой объём работы и времени на грустные мысли точно не останется”.