Ненавижу фокусников.
Не просто не люблю, не выношу, терпеть не могу. Я их Ненавижу. С большой буквы «Н».
Их интересуют только три вещи. Какие? Кролики, игральные карты и цилиндры. Никак не пойму, почему именно эти три.
Кролики такие противные – на первый взгляд мягкие, совсем плюшевые, но это только на первый взгляд. Чуть что, сразу хвать за палец, как будто это морковка, или обнимешь покрепче, а они гадят прямо на платье. Игрушки лучше, под ними не бывает вонючих шариков.
Игральные карты нравятся в основном старушкам и крупным мошенникам. Колоду кладут на зеленое сукно рядом с горсткой настоящих бобов и фальшивых купюр. Если задуматься, глупо ставить кучку бобов против фальшивых денег и ждать, что козырь достанется тебе. На кону хоть и ненастоящие, но всё-таки деньги.
Цилиндры – это такие древние шляпы, которые исчезли с лица земли давным-давно, а те немногие, что выжили, поселились на головах у фокусников. Это охраняемый вид шляп, поэтому охотникам запрещено стрелять в голову иллюзионистам. Вот почему вражда между фокусниками и охотниками не утихает по сей день.
Кажется, я не всегда ненавидела иллюзионистов.
По-моему, всё началось, когда один фокусник заставил исчезнуть мою маму и не вернул ее обратно.
Как-то раз вечером родители поехали развеяться в Портсмут. Объясняю: Портсмут – это город в четырнадцати километрах от моего дома. Просто, если верить картам, во вселенной есть и другие города с таким названием.
Слушай, когда я говорю «город в четырнадцати километрах от моего дома», я считаю прямо от двери, потому что, если считать от кабинки в школьном туалете, когда ты внутри занят своими делами, получится и того больше.
Кстати, когда я говорю «занят своими делами», я не имею в виду, что ты там решаешь кроссворд или вяжешь крючком, я… Короче, ты понимаешь.
Так о чём это я?
Ах да. Тем вечером родители поехали повеселиться. Как взрослые. То есть никаких экспериментов с кремами в ванной, никаких червей, выкопанных в саду. Они просто поехали в Портсмут на машине. Там съели на ужин омара под майонезом и решили сходить в театр, или в кино, или даже на выступление фокусника.
Папа не любит говорить о том трюке с исчезновением, ну и ладно. Я его прекрасно себе представляю. Как будто видела всё своими глазами.
В зале полно мужчин и женщин. Почти все пришли парами, как мама и папа. На столах красные скатерти и зеленые лампы. Зрители смеются, пьют вино и перешептываются, а в небе над Портсмутом гремит гроза.
Зажглись огни, и на сцену вышел фокусник. Его звали Антонини, или Викторини, или еще как-нибудь по- дурацки, но обязательно с окончанием «ини». Его жесткие усы смотрели четко вверх.
Как-его-там-ини немного поиграл с цилиндром и засаленной колодой, подошел к краю сцены и пригласил добровольца из зала. А лучше – девушку. Жаль, что он так сказал. Не пригласи он девушку, мама бы не вышла на сцену, осталась бы с папой за столом, и домой они вернулись бы вместе, и сейчас она бы ругала меня за то, что я до сих пор не выключила свет в комнате, а я бы попросила еще десять минут, а она бы сказала – пять. Но фокусник пригласил девушку. И мама поднялась на сцену.