Существует ли российский шоу-бизнес – доподлинно неизвестно даже крупнейшим его обитателям. Периодически они повторяют: «Шоу у нас есть, бизнеса – нет». Шутка давняя. В которой разве что доля шутки, а преимущественно – такой специфический, крепкий отечественный коктейль, где щедро замешаны все ингредиенты постсоветской России, дожившей в 2021-м до своего тридцатилетия.
Мой стаж музыкального журналиста несколько дольше. Штатным сотрудником газеты (чья редакция, к слову, располагалась напротив московского Кремля, шефом являлся будущий председатель российской Госдумы, а гранки каждого номера возили на подпись одному из секретарей ЦК КПСС на Старую площадь) я стал раньше, чем «наш шоу-бизнес» обрел четкие очертания, понятия, иерархию. Так что, его историю я фиксировал фактически с самого начала. Наиболее бурная ее часть: гламурно-криминальная, сенсационная, полуфантастическая (если судить из дня сегодняшнего), амбициозная, дерзкая и ныне уже местами мифологическая, происходила в доинтернетную, даже докомпьютерную пору. Когда разговоры и музыку записывали на кассетные магнитофоны, а материалы для СМИ писали от руки или на печатных машинках.
Старт последнего десятилетия прошлого века стал финишем Страны Советов и ее тщетной перестройки, вместе с которой сворачивались разные «центры досуга», «молодежные объединения», «художественные студии», «лаборатории» и прочие «творческие кооперативы», бросившие в конце 1980-х вызов концертно-звукозаписывающей госмонополии («Мелодия», Госконцерт, Росконцерт, различные филармонии таяли, как снеговики в оттепель). И в «девяностых» фигуры на доске можно было расставлять заново, уже абсолютно по новым для «рожденных в СССР» правилам или почти без правил. Первобытный отечественный шоу-бизнес, как фартовое казино или скоростной социальный лифт, кого только не приманил: вчерашних комсомольских идеологов, детей советских партийцев и генералов, бывших «ментов» и сотрудников ОБХСС, недавних «валютчиков» и ребят из «братвы», провинциальных режиссеров массовых мероприятий, не реализовавшихся драматических актеров, обеспеченных «детей гор», удачливых продавцов оргтехники, секретарш, манекенщиков и манекенщиц, официанток, гостиничных работниц… Это поле выглядело просторным и почти не паханным. Теснота, однако, образовалась довольно скоро, и атмосфера в «музыкальной среде» стала отнюдь не травоядной. Одни жаждали собственной влиятельности, другие – успеха, третьи – понтов. Учтем еще когорту благополучно (в некоторых случаях – привилегированно) устроившихся в профессии исполнителей советской эпохи, желавших удачно вписаться в новую реальность, а не в списки «героев вчерашних дней».
Особым аккордом звучал «русский рок», еще недавно пребывавший в полулюбительском-полуподпольном статусе, а тут оседлавший мейнстрим и обалдевший от происходивших с ним чудес: стадионные аншлаги, толпы фанов, документальные фильмы, интервью, телеэфиры, студийные сессии, съемки клипов, поездки на западные фестивали, контракты с рекорд-лейблами, свои директора и администраторы. Рокеры «отдельной секцией» вошли в отечественный теремок шоу-бизнеса. И сей процесс в 1990-х вызывал у некоторых из них болезненную рефлексию. Потом улеглось.