«Мы верим, что есть свобода, пока жива мечта…»
гр. «Ария»
Мы устало сидели поперек роскошного кожаного дивана, вытянув ноги: я – на невысокий прозрачный столик, а она – на меня. В комнате, меблированной в стиле хай-тек, было предельно уютно: в наше милое гнездышко падал спокойный лунный свет из широких панорамных окон, отбрасывая от сонных предметов, вроде нас, причудливые страшноватые тени. Ещё больший эффект они производили вкупе с нашими странными образами. Я сидел по голому торсу, приобняв одной рукой мою подругу, на которой было лишь кружевное нижнее белье. На ее шее был нарисован порез от бритвы, из которого стекала импровизированная кровь. У меня на голове была откинута маска какого-то злого нелепого клоуна.
Как вы поняли, не далее как десять минут назад мы вернулись с новомодного праздника. Безобидного такого, куда все приходят мило наряженные, с битами, бензопилами и топорами. Мы с удовольствием пили французское вино прямо из бутылки, хотя высокие бокалы стояли на столике. Точнее, лежали – когда мы закидывали ноги, они упали, празднично стукнувшись. Моя спутница потянулась к небольшой вазочке с малиной и поднесла одну ягодку к моим губам.
Я прошептал:
– Солнышко, я, конечно, не эксперт, но даже мой небольшой опыт подсказывает, что в подобных случаях любовники едят клубнику либо в крайнем случае виноград.
– А что, рокерам не дают? – Лина ехидно улыбнулась и положила малинку между грудей.
Мою подружку звали Эвелина Малинина. Не знаю, как вам, но мне при этом словосочетании представляется банка сочного ароматного джема с мелкими косточками. Вот этими косточками как раз и были постоянные ее колкости.
– Конечно нет! Они грязные и от них воняет.
Я с интересом взглянул на новое пристанище ягодки.
– Значит, ты не рокер!
Линка, не сводя с меня глаз, закрыла малинку ладошкой.
Вместо ответа я мило улыбнулся и чмокнул ее в губы.
– Это тебе за шуточки твои горло перерезали?
Линка прошлась пальчиками по моему бедру и щёлкнула по увесистой металлической бляшке.
– Нет. За то, что увела с вечеринки самого красивого парня.
Я сделал очередной глоток терпкого бальзама и попросил:
– Дай малинку закусить.
Лина откинулась на диван, переложила ягодку в пупок и недвусмысленно развела ноги:
– Надо – возьми.
Утром я спускался вниз на лифте. Глаза нещадно слипались. Эвелина жила в многоэтажке весьма неплохого вида. За исключением лифта, конечно. Эти закутки везде одинаковые. Этакий анклав безграмотности, бескультурья и беспардонности. Правда, с информативностью – полный порядок. Весьма небезынтересные подробности здешнего быта: квартира номер 5 сдается, сварщик – такой-то номер, Лена – дура, Машу кто-то любит, а Игорь и вовсе – кучка экскрементов, ещё и плохо пахнущая.
В лифте было удручающе тускло. Ну, и специфический запах здесь, само собой. Так пахнут только наши лифты. Ну и Игорь, как оказалось.
На следующем этаже вошла бабушка с внучком лет десяти.
– Вам на первый?
– Нам на первый!
Внучок почему-то не спускал с меня своих ясных глаз. Затем он резко вытянул руку и представился:
– Меня Паша зовут.
– А я – Оскар, – я ответно протянул ему руку, увешанную браслетиками.
Паша отпустил руку, но так и смотрел на меня снизу вверх, пока мы не приехали. Выходя, я пропустил чету вперёд. Услышал удаляющийся разговор: