⇚ На страницу книги

Читать Феникс. Сгореть дотла

Шрифт
Интервал

Посвящается Айнави, благодаря которой эта история началась. Ей же, за то, что она продолжилась. Спасибо, дорогая, твоя поддержка бесценна!


Stellas nimis amo, ut noctem timeam.1


События, описанные в этой книге, являются художественным вымыслом. Упоминаемые в ней имена и названия – плод воображения автора. Все совпадения с реальными географическими названиями и именами людей случайны, а религиозные отсылки трактованы в угоду сюжету.

Роман представлен в новой авторской редакции и включает в себя дополнительные эпизоды, которые не вошли в первое издание.

Конец… или начало?

Господи, как же больно.

Каждый дюйм тела скручивает в спазме. Мутнеющий взгляд с трудом фокусируется на подушке безопасности, которую при столкновении выкинуло из руля. В салоне кружит мелкая пыль, пол усыпан осколками лобового стекла.

– Тимми… – одними губами шепчу я.

Сзади не доносится ни звука. Надеюсь, младший брат в порядке. Я точно помню – он был пристегнут.

– Андреа… – хриплю я, но мачеха тоже не отвечает.

Кровь заливает глаза, я пытаюсь стереть ее с лица, но руки не слушаются. Я словно парализована – не могу ни обернуться, ни закричать. Даже сделать вдох не получается. Ремень все еще удерживает меня на водительском сиденье, а из динамиков льется чарующая песня Селин Дион:

«Пусть прольется дождь, и смоет мои слезы.

Пусть это заполнит мою душу, и отбросит сомнения.

Пусть упадут стены для нового солнца.

Новый день настал»2.

Какая жестокая ирония, ведь мой день, похоже, закончен. Я больше не чувствую тела – боль растворяется вместе с сознанием. Нет ни искореженного «шевроле», ни черных полос от шин, тянущихся через разметку, ни шума ветра, раскачивающего верхушки деревьев.

– Иви, – слышится сквозь туман голос Андреа – кажется, она пытается меня вытащить. – Прошу тебя, очнись!

Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. Это неправда, я ничего не вижу. Мозг лихорадочно цепляется за затихающие звуки, и вскоре их выдавливает темнота.

Расписка

Я медленно открываю глаза.

В затылке ноющая боль, в рот словно насыпали горсть песка, руки сжимают смятый листок бумаги. Спросонья я не сразу узнаю на грязной салфетке почерк подруги.

Я, Глория Робертсон, находясь в здравом уме и твердой памяти, отдаю свою бессмертную душу создателю коктейля «Пекло».

P.S. И тело на пару ночей, если он вдруг заинтересуется.

– Что за бред? – повертев головой, обнаруживаю, что номер пуст – соседняя кровать нетронута, а чемодан так и валяется у шкафа. – Гло, ты в ванной?

Ответа нет. Я пытаюсь подняться. Матрас пружинит, ноги путаются в одеяле, и кое-как спустить их на пол выходит только со второй попытки.

В кресле напротив телевизора вырисовывается чей-то силуэт.

– Ты что, там и уснула? – я подаюсь вперед. – Говорила же, не надо столько пить.

Темная фигура медленно выпрямляется, и я задыхаюсь от ужаса – это не Глория! – напротив стоит мужчина и пристально меня изучает. Кажется, я уже видела его лицо… но когда? И где? Нездорово-красная радужка, словно линзы на Хэллоуин, и пристальный взгляд заставляют сжаться в комок и притянуть колени к груди.

– Кто вы? – я испуганно дергаю одеяло к подбородку.

Незнакомец подходит к кровати. Из-за его спины выступает темный сгусток – странная, неестественно колышущаяся дымка. Не будь я трезва, решила бы, что это крылья. Привидится же такое! В трансе я слежу за татуировкой на его ладони – глазом в треугольнике, как у масонов. Он приближается к моему лбу, и когда прикасается, я проваливаюсь в воронку воспоминаний.