Лекси, которая побуждает меня по-новому помнить прошлое
Дэвиду, который всегда вместе со мной видит прошлое, настоящее и будущее
Все мы лжём себе, когда это нужно. А разница состоит в том, что некоторые врут более убедительно, чем другие. Моя семья достигла в этом виртуозного совершенства. Знаете ли, ведь мы доставляем ложь прямо себе в руки. Вот представьте, что сейчас вы спокойно занимаетесь какими-то делами, а в следующее мгновение уже смотрите в свои честные глаза, которые убеждают вас поступить так или этак. Трудно оставаться объективным перед собственным отражением. Но если вы не можете доверять единственному в мире человеку, который по определению должен желать вам только добра, то кому вообще можно доверять?
Кстати, не могу понять, я сейчас забегаю вперёд или, наоборот, отступаю?
Кажется, всё-таки вперёд.
Что ж, конец – всегда лучшее место для начала.
Итак, я умираю.
Моё старое тело наконец развалилось. Будьте добры, не тратьте свои драгоценные минуты на сожаления! Поверьте, в мире мне было дано гораздо больше времени, чем положено. И я доверяю этой старой карге, в которую превратилась. Я могу её не любить, но я ей верю. Все ошибки, которые я совершила в жизни, все до единой, уже видны мне с отчётливой ясностью. Вот очередной из немногих горьких даров, которые вручила мне старость.
Поверьте, я исправляла оплошности, когда могла, и даже сдвинула парочку гор, когда в том была необходимость.
Но вообще-то это история не про меня. Она про Финна. Если я всё сделала правильно, у него будет собственное будущее и своя история, которую он когда-нибудь сможет рассказать.
Надеюсь, он сможет исправить то, что не удалось мне, поскольку если и у него ничего не получится… что ж, тогда это меняет всё…
…и ничего.
Финнеган Ферт вылез из окна спальни и прошлёпал босиком по холодному патио, вымощенному сланцем. Он собирался проверить почтовый ящик и сделать это как можно скорее, пока не сработал папин будильник. Дорсетский участок трассы Лоу-Халлоу-роуд был первой остановкой на маршруте мистера Бута, местного почтальона, поэтому следовало поторопиться. Финн дошёл до конца длинной, извилистой подъездной дорожки и остановился перед своей жестяной судьбой.
Решившись, он отщёлкнул задвижку, потянул на себя дверцу и услышал знакомый скрежет металла о металл. Ничего. Почтовый ящик представлял собой всё ту же чёрную дыру, что и в последние три недели.
Финн не удивился. Обескураживающая рутина уже успела стать для него новой обыденностью.
Он постоял немного на пустынной дорожке, прислушиваясь к шелесту первых опадающих листьев, думая о том, что неужели так теперь будет всегда. Финн не мог перестать надеяться, хотя все мыслимые сроки говорили о том, что ему пора с этим завязывать.
Если бы кто-нибудь сказал Финнегану, что мама исчезнет накануне его тринадцатилетия, он ответил бы, что такое событие крайне маловероятно. Да, с некоторых пор родители ссорились чаще, чем обычно, но ничто не говорило о том, что дела настолько плохи. Она исчезла, не оставив даже записки! Не прислала ни одного письма, ни разу не позвонила и не написала по электронной почте. Финн пытался дозвониться ей на мобильный, но его сразу переключали на голосовые сообщения, а он пока не собрался с силами оставить ей такое послание.