Читать Объятые иллюзиями

Предрассветная дымка окутала городок, бледными щупальцами тумана лениво огибая высокие фонарные столбы и кирпичные стены аккуратных, выстроенных рядком домов. Создавалось впечатление, что усадьбы не стоят на земле, а словно плывут в потоке призрачной реки. В сизоватые, неприветливые небеса замешались золотистые полосы рассвета, превратившие их в голубовато-сиреневую массу, тягучим потоком струящуюся над черепичными крышами и придававшую всему окружающему ощущение зыбкости и таинственности. В звонкой, свежей утренней тишине начал раздаваться сначала разрозненный и одинокий, а позже все более дружный и уверенный птичий щебет, знаменуя собой начало нового дня. Блеклые лучи тусклого, словно припорошенного пылью осеннего солнца с трудом пробивались сквозь тяжело нависшие свинцовые тучи, стремясь скорее дотянуться до земли. Медленно, словно нехотя, снопы серебристого света развеивали туман, заставляя его отступать и растворяться вместе с уходившей ночью, оставив напоследок мириады разбросанных по жухлой траве сверкающих кристаллов холодной росы. Мир неуверенно стряхивал с себя остатки дымчатых клочьев, готовясь к тому, чтоб предстать перед лицом распускавшегося дня.

Октябрь подходил к концу, неумолимо унося с собой ту очаровательно-поэтичную, золотую пору, которую так любят возносить в стихах. Деревья грустно покачивали поредевшими ветвями, и лишь вечнозеленые ели горделиво и высокомерно взирали на менее удачливых собратьев, уверенные в своей неприкосновенности. Жухлую, утратившую последнюю живительную сочность траву все еще украшали ярко-алые, апельсиново-оранжевые, бледно-лимонные, медные и кирпично-коричневые листья, но они уже безнадежно теряли краски, высыхая и скручиваясь, словно стесняясь своего увядшего вида. Они легко подхватывались и уносились неприветливым осенним ветром, в мечтах когда-то вновь обрести утраченную красоту. Их скорбный тихий шелест ознаменовал собой незаметный переход к угрюмой и мрачной поре, когда, зараженные всеобщей меланхоличностью жители городка поскорее спешат по домам, поплотнее укутавшись в длинные пальто и мягкие шарфы. Там они заваривают себе имбирный чай и карамельный латте и, обжигая руки о горячие чашки, проводят часы за чтением мрачноватых книг о замках с привидениями и просмотром леденящих душу фильмов.

Отвоевавший свои права день осветил тихие загородные дома, незримо просачиваясь сквозь тяжелые шторы и плотные занавески, ласково и шаловливо пробегая по лицам жителей, заставляя их нехотя просыпаться и, отчаянно зевая, выбираться из теплых постелей. Утренний холод просачивался даже сквозь толстые стены, так что люди зябко ёжились и укутывались в махровые халаты.

Начиналась обычная утренняя рутина: с бодрым свистом закипала вода, ложечки звенели о дно керамических чашек, насыпая кофе и сахар в скрупулезно выверенных пропорциях, гремели сковородки, бились яйца, выпекались вафли, раздавались щелчки бойко выпрыгивающих из тостерниц поджаренных кусочков хлеба, шелестели тонкие страницы газет, а члены семьи привычно переругивались, выясняя, кто первым займет ванную. Вскоре дома заполнялись соблазнительными запахами поджаренного омлета с беконом, свежесваренного кофе с карамельным или кокосовым сиропом, горячих бутербродов и добавляемой в овсянку корицы. Наиболее энергичные уже успевали пробежаться до ближайшей пекарни и вернуться домой, с видом победителей раскладывая на столе сырные багеты, политые глазурью булочки, маффины с ореховой начинкой и аппетитно хрустевшие круассаны. Завтрак проходил, как обычно: отламывались небольшие кусочки от багетов, намазывались маслом мягкие булочки, джем щедро лился на румяные тосты, золотистые вафли украшались ягодами и фруктами, в круассаны вкладывалась ветчина, мягкий сыр и листья салата, а из омлета выковыривались наиболее аппетитные кусочки бекона. Некоторые деловитые и вечно спешащие горожане ограничивались лишь маленькой чашкой кофе и суетливым пролистыванием утренних новостей. Пятнадцать минут спустя они судорожно застегивали пуговицы на плащах, натягивали на головы береты, проверяли содержимое кожаных сумок и портфелей, быстро расцеловывали детей и выбегали на улицы, поплотнее запахивая шарфы и поеживаясь от пробирающей до костей сырости. Вскоре они уже вливались в привычную будничную колею.