Пендрагон-Касл в Гламорганшире, Уэльс, в различные годы от 1736 до 1776, и другие места до 1780 г., включая палубу корабля, таверну «Гроздь винограда» миссис Терли в Бостоне, колония Массачусетс, дом в Нортхэмптоне, все представлено очень просто затемненной единой декорацией, в которой проступают руины готического замка. Персонажи часто говорят из разных мест и времен, но все постоянно на сцене и видны одновременно. Актеры никогда не выходят из роли и не замирают. Времена и пространства легко переходят одно в другое без пауз и затемнений.
(Свет падает на ДЖЕЙН ЛЭМ. Ей 23 года, она в таверне «Гроздь винограда» миссис Терли, в Бостоне, колония Массачусетс, 1780 г.)
ДЖЕЙН ЛЭМ. В графстве Гламорган, что в южном Уэльсе, есть облюбованные совами руины, которые когда-то были Гламорган-Каслом.
ОУЭН ПЕНДРАГОН (темноволосый, нервный мужчина, 35 лет, бродит по коридорам Пендрагон-Касла, 1736 г.) Мой замок облюбовали совы. Я – последний из Пендрагонов. Вороны и совы захватят это место, когда я буду улыбаться в могиле.
ДЖЕЙН ЛЭМ. Властители Пендрагон-Касла правили этим местом еще до появления короля Артура, но замок пришел в упадок.
ОУЭН ПЕНДРАГОН. Я смотрю в зеркало и наблюдаю, как гнию. Степень разложения достаточно велика. Я разваливаюсь. Камни, из которых сложены стены, падают во двор. Совы и вороны кружат в вышине. Я – последний.
ДЖЕЙН ЛЭМ. У Оуэна Пендрагона, последнего властителя Пендрагон-Касла, три жены умерли молодыми, не подарив ему наследника.
ОУЭН ПЕНДРАГОН. Совы приходят за моими женами. Моими хрупкими, юными, красивыми женами. Черные птицы кружат над замком, стервятники. Я устал хоронить своих жен.
ДЖЕЙН ЛЭМ. И в это богом забытое место мою бабушку, Джейн Гриффит, наняли служанкой в тысяча семьсот тридцать шестом году.
(ДЖЕЙН ГРИФФИТ, 19 лет, вытирает что-то пролитое на пол).
ОУЭН ПЕНДРАГОН. И что, по-твоему, ты делаешь?
ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Вытираю пролитое вино, сэр.
ОУЭН ПЕНДРАГОН. А почему ты это делаешь? Я велел тебе это делать?
ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Нет, сэр.
ОУЭН ПЕНДРАГОН. Кто-нибудь велел тебе это делать? Кто-нибудь говорил тебе, что ты можешь заходить в мои личные апартаменты и вытирать вино, или рвоту, или кровь?
ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Это моя работа, сэр, заботиться о таком.
ОУЭН ПЕНДРАГОН. Твоя работа, значит? Заботится о таком? И что подразумевается под таким? Заботиться обо мне – тоже твоя работа?
ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Нет, сэр, я должна заботиться только о вещах.
ОУЭН ПЕНДРАГОН. А откуда тебе известно, что я не собирался слизывать это чертово вино с пола, девочка? Что? Чему ты улыбаешься?
ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Ничему, сэр.
ОУЭН ПЕНДРАГОН. Ты смеешься надо мной? Не видишь во мне своего хозяина и господина?
ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Я вижу в вас очень грустного и одинокого человека, который расплескал вино, сэр.
ОУЭН ПЕНДРАГОН. Видишь, значит? Служанка считает себя вправе дерзить Оуэну Пендрагону? Да ты знаешь, кто я, девочка?
ДЖЕЙН ГРИФФИТ. Да, сэр. Знаю.
ОУЭН ПЕНДРАГОН. Тогда, может, ты мне скажешь. Кто я?