Читать Пленники утопии. Советская Россия глазами американца

Шрифт

Интервал

* * *

Приключения мистера Вирека в стране большевиков

В. Э. Молодяков

Соединенные Штаты Америки не признавали большевистский режим и Советский Союз до 1933 г., пока президентом не был избран Франклин Рузвельт. Однако советско-американские отношения в предшествующие годы не только существовали, но и успешно развивались во многих сферах, от внешней торговли до культурных обменов. Их полную, обобщающую историю еще предстоит написать, оставив в стороне избитые конспирологические сюжеты «Уолл-стрит и большевистская революция» и «Троцкий – американский шпион».

Отсутствие дипломатической рутины как будто облегчало отношения, хотя с советской стороны контроль государства над ними трансформировался из плотного в тотальный. Именно под этим контролем американские банкиры, бизнесмены, инженеры и рабочие принимали участие в таких проектах союзного значения, как строительство Днепрогэса, Сталинградского и Харьковского тракторных заводов. Колхозные поля пахали тракторы «Фордзон-Путиловец». Американские концессионеры оживляли советскую экономику, не забывая о своих выгодах[1]. Программный сборник Литературного центра конструктивистов назывался «Бизнес» (1929), а предшествовавший ему – «Госплан литературы».

Ничего удивительного, поскольку уже весной 1924 г. Сталин в лекциях «Об основах ленинизма» провозгласил, что «суть ленинизма в партийной и государственной работе» – это «соединение русского революционного размаха с американской деловитостью». И пояснил: «Только такое соединение дает нам законченный тип работника-ленинца. <…> Американская деловитость является противоядием против "революционной" маниловщины и фантастического сочинительства. Американская деловитость – это та неукротимая сила, которая не знает преград, которая размывает своей деловитой настойчивостью все и всякие препятствия, которая не может не довести до конца раз начатое дело, если даже это небольшое дело, и без которой немыслима серьезная строительная работа»[2]. Эти слова перепечатывались во всех изданиях «Вопросов ленинизма» – книги, претендовавшей на статус если не Священного Писания, то катехизиса нового мира.

Географически по-прежнему далекая, Америка в двадцатые годы стала восприниматься в СССР не как полусказочный мир, куда дореволюционные подростки убегали к «индейцам», но как вполне досягаемая – хотя бы по работе – страна. В стихотворной повести Сергея Спасского «Неудачники», написанной в 1926–1927 гг., есть такая сцена, проходная, даже рутинная:

Гул поздравлений. Очень ловко

Муж получил командировку

В Америку. Как фейерверк

Его искристая карьера.

С ним рядом всякий нынче мерк.

Вокруг витала атмосфера

Удачи, благости, щедрот,

Улыбок. Сам он, как невеста,

Был мил. Ему смотрели в рот

И с чувством уступали место…

…Вино журчит струей беспечной.

– Так за отъезд, за добрый путь,

Вернуться и не утонуть.

Споткнувшись на последнем тосте,

Любезные прощались гости.

Что значит «вернуться и не утонуть»? Тогдашний читатель понимал это сразу, сегодняшнему нужны пояснения. Речь идет о гибели двух важнейших на тот момент советских представителей в Америке – первого директора торговой компании «Амторг» (сокращение по моде времени) Исая Хургина и прибывшего ему на смену Эфраима Склянского, бывшего заместителя Льва Троцкого на посту председателя Реввоенсовета. 27 августа 1925 г. они утонули, катаясь на моторной лодке по озеру Лонглейк в штате Нью-Йорк. «Переплыв океан, он утонул в озере. Выйдя невредимым из Октябрьской революции, он погиб на мирной прогулке. Такова предательская игра судьбы», – пафосно заявил Троцкий в речи памяти соратника