Нам нужен не свет, а огонь.
Не ласковый дождик, а гром.
Нам нужны буря, вихрь, землетрясение.
Фредерик Дуглас
Плейлист
«Blue Blood» LAUREL
«break up with your girlfriend, I’m bored» Ariana Grande
«Dancing Barefoot» U2
«Devil In a Bottle» Genitorturers
«Do You Wanna Touch Me (Oh Yeah)» Joan Jett
«Fire It Up» Thousand Foot Krutch
«Give You Hell» The All-American Rejects
«I Found» Amber Run
«Kryptonite» 3 Doors Down
«Look Back at It» A Boogie wit da Hoodie
«Nobody Rides for Free» Ratt
«The Hand That Feeds» Nine Inch Nails
«Way Down We Go» KALEO
«Wow.» Post Malone
Тирнан
Так странно. Качели из автомобильной покрышки во дворе – единственная вещь, свидетельствующая о том, что здесь живет ребенок. В доме никогда не развешивали рисунки – ни на холодильнике, ни на стенах. На полках – ни одной детской книги. Никакой обуви у входной двери или надувных игрушек в бассейне.
Это дом пары, а не семьи.
Я смотрю в окно на покрышку, свисающую с ветки дуба и раскачиваемую ветром из стороны в сторону, рассеяно поглаживаю пальцами красную ленту в волосах и ощущаю ее успокаивающую гладкость.
Он всегда находил время, чтобы покачать ее на качелях, не правда ли? Он находил время для нее.
А она для него.
Где-то у меня за спиной пищат и издают статичный треск рации, с лестницы доносится звук шагов, наверху хлопают двери. Полиция и парамедики заняты, но, уверена, вскоре они захотят поговорить со мной.
Я сглатываю, не моргая.
Когда отец повесил эту шину десять лет назад, я думала, она предназначалась для меня. Мне разрешали играть с ней, однако на самом деле качели любила моя мать. Раньше я наблюдала за ними по ночам из окна своей спальни. Родители так игриво общались, смеялись, пока он качал ее, словно переносились в свой собственный волшебный мирок. Мне очень хотелось оказаться рядом, но я знала, что волшебство исчезнет, едва они увидят меня. Поэтому всегда лишь смотрела в окно.
Как и сейчас.
Закусив губу, я вижу зеленый листок, который парит в воздухе и приземляется внутри шины – там, где мать сидела бесчисленное количество раз. Ее образ в белой ночной сорочке с развевающимися светлыми волосами до сих пор невероятно ярок, ведь в последний раз она каталась на этих качелях вчера.
Сзади кто-то прокашливается. Опустив глаза, я наконец-то моргаю.
– Они сказали тебе что-нибудь? – слезно спрашивает Мираи.
Я не оборачиваюсь. Спустя мгновение медленно качаю головой.
– Когда ты говорила с ними в последний раз?
На этот вопрос я ответить не могу. Не помню точно.
Она приближается, однако останавливается в нескольких метрах от меня. Слышатся клацанье и скрип первой медицинской каталки. Ее спускают по лестнице и выносят из дома.
Вздернув подбородок, собираюсь с духом. Когда парамедики открывают дверь, снаружи доносится отдаленный шум. Выкрики и вопросы, автомобильные гудки, свидетельствующие о том, что люди продолжают прибывать. Собравшиеся за воротами представители прессы наверняка видят, как вывозят тело.
Когда я говорила с родителями в последний раз?
– Полицейские нашли кое-какие лекарства в ванной твоих родителей, – тихим голосом сообщает Мираи. – На флаконах указано имя твоего отца. Они связались с врачом и выяснили, что у него был рак, Тирнан.
Я не шевелюсь.
– Они ничего мне не рассказывали. Ты знала о его болезни?