Читать Призови имя мое

Инок. Я очень рад вашему приезду, дорогой батюшка, в нашу святую обитель. Надеюсь, что вы поживете у нас подольше, и мы будем иметь возможность часто видеться с вами и беседовать.

Иерей. Да, я тоже очень счастлив, что Господь привел меня к вам. Для нас, мирских священников, чрезвычайно важно посещать время от времени святые обители и здесь, в тишине, уединении и молитве приводить в порядок свою утомленную душу. Вы не можете представить себе, до какой степени душа опустошается и выветривается в повседневной мирской суете.

Инок. Мне странно слышать от вас эти слова! Вы – иерей Божий, и вдруг говорите об опустошении вашей души! Вы так часто стоите у престола Божия, молитесь, причащаетесь Святых Таин Христовых! Ведь это же неиссякаемый источник благодатной жизни и духовного укрепления и утешения!

Иерей. Совершенно верно, отче. Частое богослужение, молитва и причащение Святых Христовых Таин являются источником благодатной жизни и духовной крепости. И тем не менее печальный факт налицо. Отчасти по нашей собственной небрежности и невниманию, отчасти по озабоченности разными неизбежными внешними делами, наша молитва нередко бывает рассеянной и слабой, мысли разбегаются и блуждают, сердце становится холодным. Мало-помалу опускаешься, привыкаешь к формальному исполнению своих обязанностей, и теряешь то сосредоточенное и благоговейное внутреннее чувство, тот страх Божий, который должен быть главным настроением души не только пастыря, но и каждого верующего христианина.

Казалось бы, весь окружающий нас мир Божий должен был бы всегда нами восприниматься как один великий необъятный храм Божий, в котором всегда присутствует Сам Господь, его Творец и Промыслитель. И созерцая в мире Его славу и величие и от этого созерцания проникаясь чувством глубокого благоговения, мы должны были бы и нашу земную жизнь, и все наши земные дела рассматривать и устраивать в свете этого благоговейного чувства, подчиняя временное веч ному и земное небесному.

В действительности происходит не то. Мы совершенно забываем, что над нами есть Бог, и всецело поглощаемся своими преходящими делами, общественными, государственными, а иногда и просто своими мелкими житейскими дрязгами, сплетнями, своими страстями, до такой степени, что слова о вечности, о будущей жизни не находят отклика в нашей душе, как будто совершенно не относящиеся к нашей земной жизни и к нашим земным делам.

Другое отношение к жизни, совершенно противоположное, мы видим в монастырях. Конечно, и там живут не одни святые, а такие же грешные и слабые люди, и там людей волнуют страсти и житейские заботы, но там все это идет по-другому. Там всегда чувствуют себя живущими пред лицом Божиим, в ожидании неизбежного перехода от временного к вечному бытию и предстоящего, неизбежного и праведного Суда Божия и воздаяния за каждое действие, за каждое слово и за каждую мысль, и это чувство, которым пропитана монастырская жизнь, придает этой жизни особый возвышенный и светлый характер всегдашнего предстояния пред лицом Божиим, каковое чувство мир почти утратил. Эта особенность монастырской жизни чувствуется мирянами, чувствуется ими как то именно, чего им самим не хватает, без чего они духовно задыхаются. Вот почему так и тянется мир к монастырю, чтобы хотя некоторое время пожить в этом чистом и освежающем воздухе живого предстояния пред лицом Божиим и вернуться потом в свою обычную, житейскую суету духовно обновленным, ожившим, окрепшим и как бы помолодевшим. И что особенно дорого и знаменательно, – это освежающее и спасительное значение монастырей чувствуют не только взрослые, но и молодежь, которая тоже тянется сюда и, приехав сюда даже на короткое время, уезжает отсюда обновленной и духовно окрепшей, и просветленной. Великое за это спасибо святым обителям! Поэтому, батюшка, не удивляйтесь тому, что и я, иерей Божий и пастырь, много лет прослуживший Господу, приехал к вам в обитель искать отдыха своей усталой душе и оживления ослабевших чувств страха Божия, веры, молитвы и покаяния, от угасания которых душа тоскует, задыхается и умирает.