Я страшный консерватор, особенно когда речь заходит о детективе.
Я всегда выбираю книги со всей серьезностью: долго хожу туда-сюда вдоль заставленных полок магазина, придирчиво читаю аннотацию, пролистываю несколько страниц из середины, внимательно разглядываю обложку, нюхаю свежеотпечатанные страницы, иногда пробую корешок на зуб. Просто я должна быть заранее уверена, понимаете?.. Чтобы не было никаких неприятных неожиданностей, а, напротив, одни приятные: тайны, загадки, погони, перестрелки, любовь опять же. И – главное! – чтобы в финале зло оказалось наказано, а добро восторжествовало! А чего ради еще читать?..
Особенно бывает обидно, когда знакомые авторы вдруг «берутся за ум»: писал-писал, хорошо писал, отлично даже, всем нравилось, а потом какая-то высокоумная «достоевщина» начинается. Зачем?..
А вот моя любимая Евгения Горская из тех авторов, в которых можно не сомневаться. Принимаясь за ее новый детектив, можно быть твердо уверенным: вечер удастся на славу!
Горская – непревзойденный мастер интриги. Ей удается придумывать нетривиальные, захватывающие, многоходовые сюжеты. Я прекрасно знаю, как сложно придумать историю со множеством взаимосвязанных детективных линий. Они то расползаются в разные стороны, то норовят намертво спутаться, и выстроить их в стройную логическую цепочку порой просто невозможно. Но Евгения Горская без труда управляется с несколькими детективными нитями одновременно, превращая их в единый стройный, до мельчайших деталей выверенный рисунок сюжета. В своих романах она водит за нос, отвлекает, пускает нас – читателей – по ложному следу. И никак не разобраться в сюжетных перипетиях, пока сама Евгения все нам не объяснит. Читаешь – и дух захватывает!
Татьяна УСТИНОВА
Но что еще важнее, Евгения Горская сумела вычислить «золотое сечение» детектива – здесь в самый раз… всего: и страхов, и предательств, и приключений, и тайн, и любви, а это верный признак мастерства и опытности автора.
Татьяна Устинова
Убийца не чувствовал себя таковым. Он казался себе шахматистом, который смотрит на доску с расставленными на ней фигурами. Это было удивительно, потому что в шахматы он не играл, знал только, как передвигать фигуры.
Они были расставлены на воображаемой доске.
Предстояло сделать первый ход.
Вызов Прохор пропустил. Он всегда ставил телефон на тихий режим, когда проводил планерки.
На улице стояла жара. Коллегам хотелось на свободу, хотя они прилежно делали вид, будто слушают внимательно. Прохору тоже хотелось на свободу, и после планерки он даже подумал, не освободить ли себя от трудовой деятельности прямо сейчас. Увезти Ладу на дачу и наблюдать, как она слегка покачивается в гамаке.
Наблюдать за женой ему не надоедало никогда.
Прохор покрутил в руке телефон, вздохнул и снова положил его на стол. Совесть не позволила покинуть коллег, оставив их мучиться в офисе. Он командир, должен страдать вместе со своими бойцами.
Прохор снова протянул руку к телефону, включил звук, взглянул на список пропущенных вызовов. Лада не звонила, знала, что по пятницам у него планерки. Пропущенных вызовов было два, и оба от человека, с которым Прохор меньше всего хотел разговаривать.