– Если подсчитать младенцев, родившихся сегодня от ноля часов до часа нынешнего…
Мендель оглянулся. Всякий раз, принимаясь за какое-нибудь трудное рассуждение раввин Мендель непременно приглашал в кабинет жену. Присутствие Доры представлялось ему весьма желательным для спокойной работы ума.
Отвечая на письма или разбирая прошения, мудрец постоянно вынужден был касаться категории низких смыслов. Не имея достаточных знаний в области плебса, он пользовался бытовым кругозором жены как справочником.
Вот и теперь Дора послушно высиживала на велюровом кабинетном диванчике, занимая себя рукоделием или просто зевая в потолок.
Мендель повторил как заклинание:
– До часа нынешнего…
Вдруг умиротворение на его лице сменилось беспокойством.
– Дора, сколько сейчас времени? – спросил мудрец. – Сколько?.. Не слышу! Должно быть, очень, очень поздно. Ещё столько работы!
Дора, почтенная еврейская хозяйка неполных сорока лет, не спешила отвечать мужу. Она знала, любая неотложная проблема через минуту теряла в глазах супруга остроту, и новое обстоятельство занимало его просвещённое внимание.
Так случилось и на этот раз. Не дождавшись ответа, мудрец погрузился в свои мысли. Однако через пару минут он вновь оживился:
– Всемогущий Яхве, верни мне разум! Дора, повтори, пожалуйста, время. Двадцать два часа? Благодарю, всезнающий Яхве! И тебе, Дора, спасибо! Пишем: двадцать два. И тогда с учётом двадцати двух часов у нас получается… Нет, это невозможно! Теперь я забыл начальную цифру. Дора!..
Мудрец прикрыл рот ладонью и перешёл на шёпот:
– Мендель, ты совсем из ума выжил! Как она может знать, откуда ты ведёшь счёт?
Раввин с нежностью посмотрел на жену.
– Ах, Дора, прости, я совершенно зря тебя побеспокоил. То, о чём я спрашиваю, мне следует помнить самому. Да-да, именно так. Ступай, Дора, оставь меня. Я должен сосредоточиться.
Дора встала с диванчика, пожала плечами и послушно удалилась в спальню. Мендель некоторое время смотрел ей вслед. Затем растерянно произнёс:
– Хм, ушла…
Уход жены почему-то расстроил его. Он крикнул вслед:
– Дора!..
И тотчас удивился произведённому действию.
– Тебе не следует её звать. Она ушла по твоей воле. Ничего менять не надо.
Мудрец встал, подошёл к окну и принялся разглядывать ночное небо.
– Что плохого в том, что Дора мне помогает? Наливает чай, говорит время, а вечером раскинет свои каштановые волосы по подушкам и смотрит на меня, как Луна на Землю, будто хочет что-то сказать… Зачем? Я столько раз объяснял ей, что траектории Земли и Луны находятся в определённом планетарном состоянии, и никогда, слышишь Дора, никогда не пересекутся. Так нет же! Ничего не хочет понимать глупая женщина! Что только я ни читал ей про космос! Энциклопедию Майлса и Смита читал, Атлас звездного неба Ридпата показывал, даже Занимательную астрономию Перельмана под матрасик клал, думал, почувствует – откроет!.. Нет! Лежит непокрытая в тонкой рубашечке до самой полуночи и глядит на меня во все глаза. Потом скажет в сердцах: «Ах, Мендель, чтоб тебя!», отвернётся и спит. А я смотрю на неё спящую и думаю: «Дорочка, милая дурочка моя, какая же ты невнимательная!..»