Всего этого не было и не могло быть на свете, всё это мне приснилось – не за одну ночь, не за две, а за всю жизнь. Я решила поделиться с вами: может, кто и разгадает мои сны, не простые, а фиолетовые. Сама я не участвовала в тех снах, а просто видела, наблюдая со стороны. Назовём главного героя Эл. Я хотела написать просто о человеке ищущем, испытывающем трудности, но получилось вот так. Выношу на ваш суд свои сны и мысли.
Случилось это где-то там, очень далеко, а может, совсем близко, между завтра и вчера, между сном и явью, там, где нельзя увидеть, а можно только услышать её – музыку души…
Вы видели когда-нибудь пшеничное поле, огромное, безбрежное, словно океан, без начала и конца, напоенное густым ароматом спелого хлеба, таким плотным, что, кажется, его можно резать ножом и пробовать на вкус? Так вот, по этому янтарному морю спелой пшеницы бредёт человек. Он просто гуляет, наслаждаясь запахами земли и воздуха. Его взгляд выискивает в сплошном пшеничном безбрежье капельки неба – мелкие цветки васильков, тут и там притаившиеся у края дорожки. Рука неторопливо скользит по цепким усам спелых колосьев, тело не чувствует притяжения, оно будто парит, покачиваясь в такт живым золотым волнам, гонимым прохладным ветерком. Поле поёт серенаду жизни, ветер-музыкант умело пробегает по октавам, а человек слушает, впитывая песню каждой клеточкой кожи. Но что-то неведомое манит его вперёд, зовёт и притягивает – человек всматривается вдаль: и уже не тропинка, бегущая по жёлтому полю, а огромная пыльная дорога предстаёт перед его взором.
Вереница путников, идущих друг за другом, медленно, как пёстрая змея, ползёт за горизонт. Человек срывается с места и бежит, как будто боится опоздать; поле становится бесцветным, тускнеет и исчезает, забирая с собой запахи и звуки.
Пустота – абсолютная, без конца и без края, серая, душная. Тишина звенит в ушах, и только медленно бредущие люди, опустив головы, покачиваются, подчиняясь общему неслышному ритму. Человек подходит и становится в очередь. Вокруг серая, бесконечная тишина, и только очередь – медленная и бессловесная. Щемящее одиночество прокалывает сердце. «Как много в этой очереди людей, а я совсем один», – стучит в голове набатом.
– Знаешь, Эл, мы рождаемся, живём и умираем в одиночестве, – слышит он откуда-то сверху.
Человек поворачивает голову, смотрит вокруг, ищет того, кто заговорил с ним, но люди монотонно движутся, не обращая внимания друг на друга. Хочется закричать, спросить, но тишина заставляет опустить голову. «Почему? Я же другой. Я хочу спросить, куда мы идём, зачем?» – мелькает мысль, но её страшно произнести вслух. «Вдруг я разрушу этот порядок, разобью эту тишину?» – вновь думает человек.
– Порядок? А кто установил этот порядок? Эл, ты сам встал в очередь, – рассмеялся голос.
– Все стояли, и я встал, мне было любопытно, – ответил он голосу.
– Вот и иди до конца! Или ты устал?
– Нет, не устал, но мне страшно. Вдруг там что-то ужасное? – опять оправдался человек.
– Не бойся, а то ты не узнаешь, что там, в конце! – прокричал голос, и опять тишина.
– Пойду! Надо посмотреть, что там, впереди, – решил человек, заглядывая через плечо идущего перед ним.