Вечером, когда мы с Кристиной наслаждались обществом друг друга, в дверь кто-то громко постучал. Дело в том, что принимая Кристину, я отключаю сотовый и обычный телефоны и дверной звонок тоже, чтобы ничего нам не мешало. Но этому неизвестному визитёру было явно невтерпёж. Он продолжал дубасить в дверь, не жалея кулаков. Кристина упорхнула в спальню, а я открыл дверь с таким злым выражением лица, что стоящий за ней человек попятился. Это был не кто иной, как сосед из квартиры напротив. Неприятный, надо сказать, старичишка. Жадный до предела. Получая неплохую пенсию, он ещё и побирался в ближайшем подземном переходе. Захватить там место было непростым делом, но ему это как-то удалось.
Лучшего места для этого занятия нельзя было и желать, потому что на той стороне улицы находится церковь Архистратига Михаила, и прихожане, направляясь на молитву, одаряли старого сквалыгу и ему подобных мелочишкой. Изредка и крупные купюры попадались. От непогоды попрошайки надёжно защищены. Лафа, да и только!
Я иногда, встречаясь с ним в переходе, тоже бросал ему монетку в старую шляпу, недоумевая, откуда у человека может быть такая неуёмная жажда денег. Жил он один. Питался, в основном, дешёвыми концентратами. Ходил в обносках. Пальто, в частности, было куплено в магазине уценённых товаров лет двадцать назад, ещё при живой жене.
И вот этот тип переминался передо мной с ноги на ногу, смущённо улыбаясь.
– Тебе чего, Терентьич? – не слишком дружелюбно спросил я.
– А ты чего такой злой, Геша? Разбудил я тебя, наверное?
Поскольку я стоял перед ним в одних плавках, то мне оставалось только утвердительно кивнуть головой.
– А у меня дело к тебе есть важное, – старик огляделся вокруг, – Может, запустишь в квартиру-то?
–Заходи, – не очень охотно посторонился я. В гостиной Терентьич подсел к столу, вытащив из кармана носовой платок, один из углов которого был завязан узелком. Таким образом деревенские старушки хранят свои сбережения.
– Тут вот какое дело, – нарушил молчание старик, – сейчас я сортировал свой улов (он так и выразился!) и обнаружил интересную монетку. Чужеземная она. Вот зашёл к тебе посоветоваться. Ты же в этом здорово разбираешься.
Он развязал узелок, и монета предстала моему взору. Это был североамериканский квотер или четвертак по-нашему. 25 центов, короче говоря. Я вздохнул разочарованно. Такихквотеров у меня хоть пруд пруди.
Есть четвертаки всех пятидесяти штатов.
Однако, взяв монету в руки, я чуть не вздрогнул от неожиданности. Это была совершенно неизвестная мне разновидность квотера. На аверсе монеты красовался Джон Кеннеди собственной персоной. Пятидесятицентовиков такого типа кругом полно, а вот квотеров не встречал.
Неужели удача? Каждый коллекционер лелеет мечту о встрече с лохом, который преподнесёт ему почти даром какую-нибудь редкость. Похоже, что сейчас был именно такой случай.
Сделав равнодушное лицо, я пододвинул монету старику:
– Ничего особенного, обычный четвертак американский.
– А сколько он может стоить? – вкрадчиво спросил Терентьич.
– Доллара два-три, не больше, – я старался говорить как можно спокойнее,-
Могу взять его у тебя.
– Нет, Геша, ты чего-то темнишь. По тебе вижу, – убеждённо сказал старик,-