Тишина… Можно сказать, полная тишина лишь изредка раздаётся металлический лязг инструментов. Но даже этот слабый звук многократно увеличивается в моей голове до ощущения звукового цунами. Я не могу сосредоточиться и вспомнить, зачем я здесь? Что я вообще делаю. Мозг старательно пытается сосредоточиться и выдать мне эту информацию. Но сколько я не стараюсь всё бесполезно. Только маленькие обрывки, словно слайды в фильме мелькают перед глазами. Вот клуб, виски текила, какая-то полуголая девчонка, исполняющая приват танец на моих коленях. Только стоило мне, вспомнить эту горячую штучку, как в моих штанах всё стало каменным. Ну вот, думаю я, только этого мне сейчас не хватало, стояк в сочетание с больной головой то ещё удовольствие. Кстати, я где-то слышал, что стояк с похмелья нормальное состояние, организм получил большой стресс и думает, что жить ему осталось совсем немного и стремиться оставить после себя наследие, конечно, в моём случае – это то ещё наследие. Но мой организм, видимо, не в курсе. Тут мозг разрывает пронзительный пищащий звук, и звонкий женский голос.
– Давление критическое. Чёрт асистолия, вводим атропин 1 мг, не помогает, давайте вводим эпинефрин 1 мг. Чёрт и это не помогает, делаем разряд, заряжай на двести. Всем отойти раз, два, три, разряд. Рома, мать твою, что стоишь? Давай массаж сердца.
Меня пронзает словно удар молнии, осознание того, что я нахожусь в операционной, что передо мной лежит человек, пока ещё живой человек, которому я вырезаю опухоль. Чёртову, хреновую опухоль. Как же я мог так отключиться, чёрт нафига я вчера столько пил.
– Оля, что с ним?
– Ты серьёзно? У него не выдержало сердце. Мы слишком долго держали его под наркозом.
– Сколько мы в операционной?
– Почти семь часов, я же тебе говорила, что ЭКГ у него не «фонтан» но тебе же пофиг это ты же у нас светила нейрохирургии.
Я перевожу взгляд на пациента – это парнишка ему только семнадцать и я ему обещал, что у него впереди целая жизнь кто бы мог подумать, что не выдержит сердце у такого молодого парня. А самое хуевое, что я даже не помню, как смотрел ЭКГ этого парня. Видно, состояние похмелья серьёзнее, чем я думал. Мне нельзя было сегодня оперировать эту опухоль. Но чувство всемогущества выбило во мне всё человеческое, что во мне было.
– Давайте ещё раз, заряжайте на 300, всем отойти от стола Раз, два, три, разряд. Нет чёрт снова ничего. Все мы, его потеряли, Рома фиксируй время смерти.
Словно на автомате, произношу, – время смерти 15:35.– Снимаю халат, перчатки и направляюсь прямиком в душевую.
– Рома, Рома, Роман Алексеевич!– Кричит меня, моя верная подруга и лучший реаниматолог Ольга.
– Что тебе?– Смотрю на неё невидящим взглядом – Ты понимаешь, что у меня умер пациент, первый пациент за всю мою карьеру. Я не знаю, как себя вести и что мне делать. И самое дерьмовое, что это я виноват в том, что он умер.
– Вот именно Рома, умер и я с тобой абсолютно согласна, что возможно, в этом есть и твоя вина тоже, но ты не Господь Бог, ты живой человек и как все мы не застрахован от ошибок. Тебе ещё повезло, что за всё время ординатуры и работы у тебя не умер ни один пациент и это с твоей-то специализацией.
– Умер Оля, умер первый раз, и я не хочу, это обсуждать ни с тобой, не с кем-либо другим.