– Ох, батюшки мои! Ох-ох-ох! Да как же вы его привезли? Худосочный какой! Ведь одни косточки! – Бабушка беспрестанно качала головой и всплескивала руками. – В чем только душа держится! Ох-ох-ох!
– Так не ест ничего, – грустно призналась мама. – И не заставишь. Не хочет и все тут! Головой крутит в стороны и не дается.
Бабушка продолжала охать, а дедушка спросил:
– Может, это у него хворь какая? Надо бы доктору показать.
– Да, все нормально будет, – сказал папа. – В деревне побегает, так сразу и аппетит появится, а потом и вес побольше будет. Свежий воздух и свобода от родительской опеки – отличное лекарство.
Бабушка не оценила шутливого папиного настроения и продолжала горевать:
– Ох, не знаю. Не знаю, что и делать.
– Вы, Катерина Ивановна, не переживайте. Если ребенок в городе выжил, то здесь, среди лесов, ему просто курорт. Может, возьмете его на пару недель на прокорм? Мы тут привезли, что он иногда ест. Вот сухари с маком и грушевый лимонад. Остальное ему ни уговорами, ни силой не впихнешь. Мы все перепробовали. – На этих словах вздохнула мама.
Не обращая внимания на женские причитания, дедушка деловито взял в руки бутылку лимонада и с подозрением читал этикетку.
– Ну, получше, конечно, чем компот для военнопленных, однако хорошего мало.
– Так что же это, дочка, вы его только сухарями да лимонадом кормите?! – всколыхнулась от волнения и ужаса бабушка. В ее беспокойных и добрых глазах зарделся сердитый огонек.
– Да нет же, – стала оправдываться мама, – просто он это лучше всего ест. А заодно может и еще что-нибудь прихватить. Молока вообще не пьет. И хлеба ему не надо. Яблоко иногда согласится погрызть, да и то половину оставит.
– Ох, доченька, горе-то какое! – опять схватилась за голову бабушка.
– Живуч, однако, если такую жизнь выдержал. Ладно. Катя, давай его брать. А вы езжайте, – привычным командным голосом велел дед.
– Как?! – хором воскликнули родители. – Мы на все выходные думали к вам. Может, что помочь?
Однако на этот раз даже огромные голубые глаза дочки не смягчили твердый характер отставного капитана, как это бывало прежде.
– Ничего нам не надо. У вас в городе своих дел полно. Мы тут сами управимся. А этого новобранца спасать надо. Так что давайте езжайте. Езжайте и не думайте.
– Может, хоть чаем напоите на дорожку, Михаил Игнатьич? – папин вопрос остался без ответа, что, впрочем, означало, что чай гостям все-таки будет.
Бабушка пошла в дом, приговаривая тихонько что-то о горькой судьбе младенца. Дед взял ребенка за руку и спросил:
– А ты чай будешь на дорожку? – В ответ Митя только помотал головкой. – Ну, тогда пойдем. Покажу тебе мою кладовую. Там у-ух сколько всего! А потом уж и чайку можно испить.
Митя недоверчиво взглянул на деда, но все-таки пошел с ним осматривать достопримечательности кладовой, располагавшейся в огромном старом сарае. Он решил, что там, вероятнее всего, кормить не станут, а при случае можно попытаться сбежать или где-нибудь укрыться.
Екатерина Ивановна в это время уже управлялась на кухне. Шипел электрический самовар. Неизвестно откуда взялись теплые ватрушки с творогом, следом показались пироги с яблоками и с вишней. На столе белела сметана, окруженная тарелочками и чашечками, содержимое которых невозможно было бы перечислить даже после очень плотного обеда, а на голодный желудок – просто противопоказано.