Лежать в полной темноте и неведении становилось невыносимо и, превозмогая боль в каждой клеточке тела, я все же попыталась открыть глаза. Комната размером с кладовку крутилась перед глазами, не давая сознанию остановиться хотя бы на какой-то детали. Тусклые лампы синхронно мерцали, заливая помещение грязно-желтым светом как заляпанные снежной кашей фары.
Тут, возникнув откуда-то из глубин мозга, пролетела даже не мысль, а картинка – яркая вспышка, крики, люди вокруг суетятся, что-то спрашивают, кого-то ищут, и острое ощущение безвыходности. А потом – снова непроглядная тьма. Сил, чтобы сдвинуться с места не было совершенно. «Уж не парализована ли я», – эхом пронеслось предположение, вряд ли – ноги, руки ощущались полностью, но слушаться не хотели. Оставалось только лежать на жесткой кушетке и ожидать хоть кого-то с объяснениями: сама я не имела ни малейшего понятия, где я, как здесь оказалась, да и кто я вообще такая.
В конце коридора замаячил призрачный мужской силуэт. Рассмотреть его подробно не позволяли ни освещение, ни жуткая головная боль, но для своего волевого лица он казался слишком щуплым, и синяя форма висела на нем мешком, будто бы снятая с чужого плеча.
– Очнулась, значит? – спросил мужчина совсем не вяжущимся с его телосложением басом.
– Кажется, – прохрипела я в ответ, разлепляя голосовые связки как после слишком длинного сна, – где я?
– А сама как думаешь? – мужчина присел на край кушетки и с тоской в глазах оглядел меня.
– Понятия не имею, – честно отозвалась я.
– А хоть, как зовут тебя, знаешь?
Напрасно я пыталась напрягать память – мозг туго и со скрежетом, как несмазанный механизм, шевелил шестеренками, но абсолютно не выдавал никакой информации. Уловив это в моем взгляде, мужчина улыбнулся:
– Ничего, может быть, со временем память вернется, тогда все и расскажешь. А меня зовут Николай, я тут вроде как капитан, – он протянул свою тонкую и почти бесцветную, но по-мужски мозолистую руку.
– Капитан? Мы что же, на корабле? – ответила я на рукопожатие, с усилием приподняв ослабевшие пальцы от кушетки.
– Ага, на космическом, – равнодушно откликнулся Николай.
– Где-где? – не поверила я своим ушам.
– На космической станции, если быть точнее, – буднично поправился капитан.
– Это на той, которая МКС? – переспросила я, сама удивившись своему вопросу.
– Смотри-ка, а ты что-то помнишь, – глаза Николая недобро блеснули, – но нет. Эти ребята болтаются в тылу, прикрытые со всех сторон. А мы работаем на периферии.
– В тылу? Они же на околоземной орбите болтаются, как вы говорите. Это же километров 400 кажется, куда уж дальше?
– Как интересно к тебе возвращается память, – на меня упал задумчивый взгляд туманных, почти прозрачных глаз. – Давай я немного посвящу тебя в настоящую реальность, заодно выясним, насколько ты осведомлена. Идет?
Я настороженно кивнула.
– Хорошо, то, что ты сейчас на космической станции мы, похоже, выяснили. Соответственно, мы не где-нибудь, а в самом что ни на есть космосе. С этим ты согласна?
– Думаю, да, – осторожно протянула я, – только не пойму, где именно, если МКС относительно вас находится чуть ли не в центре.
– Примерно на орбите Плутона, чуть-чуть поближе, – Николай остановился в ожидании расспросов.