⇚ На страницу книги

Читать Рассказы о войне

Шрифт
Интервал

Я родился в старинном дворике с оштукатуренными фасадами двухэтажных зданий, выходящими на центральную улицу, и бесчисленными палисадниками, сараями, деревянными домиками внутри двора. В то время фронтовикам было всего по 40-45 лет. Они еще не были легендой – они были довольно молодыми мужчинами, которые по выходным играли за столом в тени деревьев в домино, иногда ссорились, шумно мирились, по утрам уходили на работу, вечерами возвращались…

Рассказывали ли они про войну? Редко. Видно, не было в это войне ничего такого, о чем хотелось бы вспоминать и рассказывать. Но то, что они рассказывали, запомнились мне на всю жизнь. Вот некоторые из историй.

Плен

Меня призвали в 41-м году. Так как на гражданке работал электриком, то направили связистом в тяжелую артиллерию. В 1942-м бросили в наступление по Харьков. Говорят, в тот день, когда мы пошли в этот прорыв, Манштейн, командовавший против нас войсками, устроил пир своим офицерам – настолько обрадовался, что мы в такую ловушку поперли.

И вот днем мы наступаем – ничего, а ночью смотрим – сполохи от артиллерийского огня у нас на флангах далеко на горизонте мелькают, и свет фар по небу скользит. И вся эта иллюминация сначала у нас по бокам была, а потом все дальше в тыл уходить начала. И поняли мы, что попали в окружение. В «мешок».

Пушки свои тяжелые, крупнокалиберные так без единого выстрела побросали и пошли обратно. Какая-то растерянность началась, даже упадок настроения – идем невесть куда, а по ночам огневые всполохи все дальше и дальше на восток уходят. Командиры сразу все исчезли. Точнее говоря, переоделись в солдатскую одежду – на случай, если немцы в плен брать будут.

И вдруг на третий или четвертый день появляется один – форма как для парада, кубари в петлицах – и всех останавливает. Приказывает рыть окопы в полный профиль, командует, оружие к бою проверяет. И мы, было, обрадовались – хоть что-то определенное появилось.

Вырыли окопы, приготовились к обороне, и вдруг тот, который при параде, выходит на видное место, встает во весь рост и говорит:

– Ребята! Немцы нас окружили. Вас, скорее всего, возьмут в плен, и вы останетесь живы. Я же – еврей, и если попаду в плен, то меня все равно убьют! Так хотя бы похороните меня! – достал наган, на глазах у всех приставил к виску и застрелился.

Зарыли его во все том же окопе и стали отступать дальше. Дошли до какой-то речки, начали переправляться вброд, и тут нас обстреляли. Кто сунется в воду, того тут же и убивают. И никак эту речку не перейти.

Что делать?

Собрались мужики за бугорком, посовещались – надо ведь что-то решать! Пошли вчетвером-впятером вверх по течению другой брод искать. Отошли подальше, переправились, вернулись по другой стороне к тому месту, где немцы нас держат. А там всего два фрица с пулеметом и двумя лошадьми! И тысячу человек держат!

Закололи их прямо на месте штыками и дальше пошли.

И вот идем, идем и вдруг видим, впереди – танки! Сначала решили, что английские – в то время много английских танков в войска поставлялось. Обрадовались и побежали к ним. А они начали из пулеметов жарить. Немецкие то были танки.

И метко бьют! Пулемет в танке закреплен жестко, не дрожит, все пули одна за другой в цель идут. В кого попадет – сразу пять-шесть дырок. Человек и не ойкнет!