В шесть лет я понял, что ненавижу себя и хочу умереть.
Я стоял у раковины и смывал кровь с лица в холодной, быстро бегущей воде из-под крана.
– Почему ты на него пошел?! – орала на меня воспитательница. Ее узкое лицо исказилось от гнева. – Знал же, что получишь! Он же сильнее тебя, зачем ты вообще полез?
Я пытался смыть кровь со светлого поношенного свитера.
– Чего молчишь?!
Я не хотел плакать, но глаза слезились сами по себе, поэтому я посмотрел на нее сквозь слезы.
– Он называл меня уродливой чуркой.
Лицо воспитательницы не дрогнуло. Кинув на меня недовольный взгляд, она вышла из туалета. Оставила меня в одиночестве смывать все эти кровавые следы. Я смотрел на свое жалкое отражение в мутном зеркале. И тогда в первый раз подумал, что ненавижу себя и хочу умереть…
*
Провозившись изрядное время за отмыванием свитера, я вышел в общую комнату. Там я сразу заметил воспитательницу. Она очень вежливо объясняла что-то Сергею – тому самому мальчику, который разбил мой нос в кровь.
Родители Сергея были из «новых русских». Они чем-то помогали детскому саду, из-за этого воспитатели никогда не ругали Сергея. Поэтому он безнаказанно продолжал разбивать мне лицо и называть меня черной уродливой чуркой.
Наверное, многим детский сад запомнился утренниками, сладкой кашей, милыми нянечками. А мне – разбитым лицом и прозвищем «чурка».
*
История продолжалась в школе. Начальные классы. Друг – Саша. Соседский мальчик c десятого этажа. Голубоглазый, с пухленькими щеками и добрым нравом. Дружили мы семьями. Наши отцы работали в одном домостроительном комбинате. Так как-то и сложилась у нас дружба. Настоящая мужская дружба. Да, в семь лет – мужская.
Для большинства школьников переменки в школе, особенно в начальных классах, например в первом – дерганья за косички девочек, игры в догонялки. У меня же воспоминания другие – когда тебя, семилетнего ребенка, хватают за руку и волочат по полу. Бегают по коридору, выворачивая руку. Я был как своеобразная тряпка для мытья полов. Правда, грязь вымывалась плохо – из лица и маленького тельца получалась совсем плохая тряпка. Хрупкое тело при волочении на скорости билось об окружающие стены – в итоге оказывалось в синяках и ушибах.
Этим занимались старшеклассники. Почему? – потому что, по их словам, я «черная чурка».
Так и кричали, завидев: – Чурка! Лови его! – Возглас сопровождал обильный плевок слюны.
Саша, друг, настоящий семилетний мужчина, каждый раз пытался прийти мне на помощь.
– Отстаньте от него! – Но что мог сделать обычный семилетка с людьми, старше его на десять лет.
За то, что заступался, получал удары ногами и он. За то, что влезал не в свои дела и вставал на сторону «чурки».
– Саша, не лезь! Не защищай! Тебя же бить будут и обхаркают! – смотрел я на Сашу, который пытался вытереть бумажкой с футболки обильный плевок харчи размером с ладонь.
– Ты же мой друг! Как я могу промолчать?! – протестовал Саша, смотря на меня большими голубыми глазами.
Спасибо, Саша. Спасибо, что показал, что значит настоящая дружба… Жаль… Вскоре родители Саши переехали, и ему пришлось перейти в другую школу, ближе к дому.
Избиения на переменах продолжались. Мама, заметив случайно мои синяки, озлобясь, пришла в школу к учителям, пришла узнать – почему бьют семилетнего ребенка.