1
Стояло безветренное жаркое июльское утро – прекрасное, если проводить его на пляже в компании любимой блондинки, но невыносимое, если торчать в конторе, как в моем случае.
В открытые окна врывался шум утреннего потока машин на Оркид-бульваре, стрекот вертолетов, круживших над пляжем, и шум волн прибоя. Кондиционеры, скрытые в недрах Оркид-билдинг, прекрасно справлялись с повышением температуры. Солнечный свет, обжигающий и золотистый, рисовал узоры на офисном ковре, который Паула купила, чтобы он производил впечатление на клиентов, и который всегда казался мне слишком дорогим, чтобы по нему ходить.
Я сидел за письменным столом, предварительно бросив на него несколько старых писем: если внезапно зайдет Паула, пусть убедится, что я весь в работе. Крепкий коктейль, способный прожечь металл, был спрятан за парой внушительных томов юридических справочников и приветливо позвякивал льдинками каждый раз, когда я брал его в руку.
Прошло уже больше трех с половиной лет с тех пор, как я основал «Юниверсал сервисес». Мы брались за любую работу – от дрессировки пуделей до спасения от шантажистов, тянувших с клиента денежки. Нашими услугами пользовались в основном миллионеры, поскольку ценник у нас был высокий. Однако в Оркид-Сити миллионеров почти столько, сколько песчинок на пляже. Мы неплохо провели эти три с половиной года, кое-что заработали и чем только не занимались: даже раскрытое убийство было в нашем послужном списке.
Последние несколько дней наши дела шли ни шатко ни валко. Разной повседневной мелочовки было полно, но ее брала на себя Паула Бенсинджер. Только когда случалось нечто из ряда вон выходящее, к работе приступали мы с Джеком Керманом, моим помощником. А ничего такого пока не случилось, поэтому мы просто сидели и ждали, потягивая скотч и изображая перед Паулой, как мы заняты.
Развалившись в кресле, предназначенном для клиентов, Джек Керман, худой, элегантный, с седой прядью в густых черных волосах и с усиками, как у Кларка Гейбла, прижал ко лбу запотевший бокал с коктейлем и совершенно расслабился. В летнем костюме оливкового цвета и полосатом желто-красном галстуке, в узких ботинках из белой кожи с темно-зелеными крапинками, он как будто сошел со страниц «Эсквайра».
После продолжительного глубокомысленного молчания он изрек:
– Какая же она красотка! Не будь у нее рук, она бы и Венеру затмила. – Он уселся в кресле поудобнее и вздохнул. – Жаль, что никто не догадался отнять ей руки. Боже! Она сногсшибательная! А я-то, болван, принял ее за проститутку.
– Только мне не рассказывай, – взмолился я, потянувшись за бокалом. – Уж больно знакомое начало. Очень надо мне в такое утро слушать о твоих любовных похождениях. Лучше я почитаю Крафт-Эбинга[1].
– Да что ты можешь вычитать у старого козла? – презрительно отозвался Керман. – Все самое пикантное у него написано на латыни.
– И ты не представляешь, сколько мужчин выучили латынь только ради того, чтобы прочитать его книгу. Вот это я называю убить двух зайцев.