⇚ На страницу книги

Читать К дому рыбы. Проза

Шрифт
Интервал

Иллюстратор Роза Строкова

Редактор Лидия Капуцына


© Татьяна Брехова, 2021

© Роза Строкова, иллюстрации, 2021


ISBN 978-5-0053-2437-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«А ПРО ВАС ТУТ НЕ НАПИСАНО!»

Новелла

Ничего не поделаешь, – возразил Чеширский Кот. —

Все мы здесь не в своем уме – и ты, и я.


Л. Кэрролл.

– Как я и думала, зарезали!

– Хорошо хоть не завернули, – сомнамбулическим голосом ответил редактор отдела и даже не повернул головы, когда я вошла в кабинет. Пальцами правой руки он сосредоточенно давил на клавиши печатной машинки, – шуму на всю редакцию! – а пальцы левой обсасывал во рту. Компьютером мой начальник не пользовался, потому что один глаз у него нездоров.

– Что, сильно зарезали? – безучастно спросил он, прищурив больной бесцветный глаз.

– Не совсем. Пару абзацев.

Журналисты говорят «режут», когда отсекают живую плоть выстраданного текста, а это почти всегда больно. Но любой сотрудник газеты скажет вам, что гораздо хуже, когда «заворачивают». То есть легким жестом выкидывают материал в мусорную корзину.

Да Бог с ней, с этой статьей. Не в первый и не в последний раз меня режут. С молодыми бывает и хуже. Сегодня в свежем номере вышла моя корреспонденция о международном биеннале графики. А недавно биробиджанские художники привезли толстый цветной каталог с работами мастеров биеннале. Наши живописцы и графики ахнули: да-а уж! Солидно! Те, кто отказался от участия в конкурсном отборе, пожалели – престижа ради стоило рискнуть. Смелых счастливчиков оказалось трое: Валентин Овечкин, его добрый приятель Валерий Отаркин и моя подруга Роза.

Роза – дочь солнечной Киргизии и замечательный, самобытный график: рисует тушью по бумаге. Перо в руке Розы, словно чайка, – полет его легок и уверен. Кто-то сравнивает ее черно-белую графику с иллюстрациями Обри Бердслея, другие видят в ней вторую Надю Рушеву. Я же знаю, что для творческого человека нет ничего хуже бестактных сопоставлений. Что касается Овечкина и Отаркина, то их традиционные пейзажи с городскими достопримечательностями я до сих пор путаю, хотя один работает акварелью, второй – маслом.

– Ты как хочешь, а я пойду обедать.

Редактор оторвал глаз от машинки. Медленно открыл второй. Потянул шею, дернул плечом – старый остеохондроз, болезнь интеллигенции! – вытащил пальцы изо рта, что-то сплюнул на пол. Откинулся на спинку стула, скрестил руки на животе.

– Да ты в своем уме? – как можно строже спросил он и с прищуром забегал глазом по мне.

Я знаю, о чем он сейчас думает: «И куда она вечно уходит до обеда?»

– Газетный день только начался, а тебе уж и писать не о чем? Фотки есть к материалам?..

И – безучастно, с жестом снисхождения:

– Ну иди, – сказал и вернулся к своим печатным буквам.


****

Мы обедали, когда Роза начала вспоминать историю из врачебной практики ее мамы-невролога:

– Ну, помните, я рассказывала, в районной больнице работал главврач, тронутый на чистоте…

Роза поставила на стол тарелки с дымящимся бешбармаком из жирной баранины. Только голодный человек способен с поэтическим воодушевлением говорить о еде. «Дух баранины подобен теплу семейного очага и томит душу, как жаркий полдень в Киргизии», – сказал бы такой человек.

Мы с Игорем, мужем Розы, и ее дочкой Вероникой пили бульон из пиал, а она все сокрушалась: по вкусу мясо дальневосточной овцы не так ароматно, как азиатское. В нем вся прелесть в курдючном сале, которое киргизы и узбеки обязательно добавляют в блюда традиционной кухни. Разговор о курдюке и напомнил ту пикантную историю с главврачом.