⇚ На страницу книги

Читать Полночный всадник

Шрифт
Интервал

Пролог


Полночный всадник Азраил

Не рассуждал на сон грядущий.

Он души умерших возил,

И взор его был трезв, колючий.


Суровый лик и черный взгляд.

Уста безмолвствуют столетия.

Не знает боли и преград.

Безгрешен? Перед кем в ответе?


Кто власть ему такую дал

Или обрек его на муки?

Имеет ли, что сам искал,

Или искать устали руки?


В холодной сталевой броне,

Плащ за спиною словно крылья.

Усеян мраком путь вовне.

Столбом взметнув пригоршни пыли,


Он между небом и землей,

Меж рек и гор, скитаньям вечен.

Отрекся от судьбы иной.

Стал, словно космос, бесконечен.


Он, преступив закон людской,

Не оглянулся на пороге.

И даровали ему боги

Расплату – быть с самим собой.


Глава I

Какие чувства миром правят?

Что тщит надеждою сердца?

Обида, гнев иль злость и зависть?

Порокам нет людским конца.


Но есть одно, что ярким светом

Способно всё преобразить.

И произносятся обеты

Там, где сердцам дано любить!


Что есть любовь? Мерило веры!

Где нет её, там пустота.

Любовь – начало новой эры.

В своём создании проста.


Любовь прекрасна… и жестока.

Она дарует и гнетет.

Взаимна или одинока,

Она спасет!.. Она не лжет.


Всё это вымысел и только.

Любовь сжимает нас в тиски

И колет острою иголкой

Слегка… но болью от тоски.


И если так она коварна,

Зачем тогда её желать?

Она убийственна, как правда

И не способна забывать.


И ей подвластны все на свете.

Противоядий не найти.

И старики, и даже дети –

Все люди!

Лишних не найти.


Но есть одна лишь сущность в мире,

Не меж людей, особняком.

Кому чужды все чувства в лире.

Полночный всадник. Да! То – он!


Глава II

Когда-то средь людей при жизни

Он был, и числился таков:

Дурманом опьянённый мысли,

Сбивал подошвы каблуков.


Он подходил с лукавым глазом,

И замирали те сердца,

Что не познали боль отказа

Там, где главенствует краса.


Рука в руке, и мелкой дрожью

Срывались с губ слова-табу.

И нервный ток, бежав под кожей,

Нашёптывал их на ходу.


Герой тот звался Александром.

Александрит – его глаза!

И волос русый беспрестанно

Вился как тонкая лоза.


Он был красив, умён и ветрен,

Науками легко владел,

Знал языки, писал в газетах,

Во многом, в общем, преуспел.


Но, преступив тридцатилетье,

Он оставался одинок.

Таков его души порок,

Не отпечатанный в столетьях.


Как много женщин!.. Много славы!..

Он за собой шлейф носил.

Телесный дух слепой услады

Давно уже превозносил.


Но где душа? Души в помине

Он не искал, и ни в одной

Из тех красавиц, что доныне

При нём играли свою роль,


Не отыскать. В тени сокрыта,

Запрятана, что не найти.

Его желанием обвита

Пустая форма – вдаль пути.


И он всё шёл без остановок,

А вслед ему неслась молва

Из оскорблений, недомолвок.

Но, усмехнувшись, он, едва

В ответ произносил хоть слово.

Молва ему давно не нова.


И, верен сам себе во всём,

Он видел мир полночным сном.


Глава III

Однажды ночью Александр

Гулял под бледною луной

В тени садов, слегка туманных

От хлада осени златой.


Забрезжил свет. Горящим взором

Он устремился напоказ,

Услышав шёпот нежных фраз,

Что произносятся с укором.


И вдоль аллеи у скамьи

Двоих увидел он нежданно.

И шёпот губ, сливаясь плавно,

Струился заревом любви.





Он подошёл. Его узнали

(Тактичным не был никогда!).

– Какая радость! – восклицал он,

Признав знакомого. – Когда