Читать Когда куковала кукушка

От нетерпения Чагрину хотелось ёрзать на стуле, как это делает непоседливый ребёнок, когда видит на столе яркие обёртки конфет, но не может достать их, а хозяин дома, будто испытывая его выдержку, открывал сундук не торопясь.

– Сейчас увидите, Роман Антонович, то, ради чего я вас побеспокоил. – Степан Никодимович наконец-то справился с замком, поднял крышку древнего дедовского сундука, склонился над ним огромным колодезным журавлём, начал осторожно что-то там перекладывать. Запахло нафталином, а Роман Антонович и без того всё ещё дурно чувствовал себя и от бессонной ночи: спать пришлось совсем мало, и от трёхчасовой езды в рейсовом автобусе, и особенно от бешеной гонки на самосвале синем, будто кусочек утреннего неба на пыльной просёлочной дороге.

– Умели наши деды делать вещи на века, – заметил Роман Антонович, рассматривая сундук издалека: обшит по углам и крест-накрест металлическими лентами, а доски уже почернели от времени и кое-где на них сохранилась старая тёмно-зелёная краска. На стол, за которым сидел Чагрин, падала его чёткая тень: полуденное солнце через раскрытое окно немилосердно пекло спину, шею и затылок. Пришлось обернуться и левой рукой задёрнуть ситцевую белую штору, и тень на столе пропала.

В телеграмме, которую Чагрин получил вчера от Степана Никодимовича, было всего две с половиной строчки наклеенных слов и ни одного знака препинания: «Срочно приезжайте бумаги есть встретит сын Денис Исаклах самосвалом Степан Влюпков». В шесть утра Роман Антонович встал, в семь был на автовокзале, взял билет до Исаклов – счастье его, что был понедельник и пассажиров было мало. У автостанции в райцентре его уже ждал самосвал, а кузов у самосвала – будто большая деревянная ложка с ровно загнутыми бортами. Возле машины стоял стройный подтянутый парень в зелёных спортивных брюках с множеством карманов и с широким коричневым армейским ремнём. Серая лёгкая рубашка с короткими рукавами расстёгнута, видна загорелая волосатая грудь. Парень смотрел в сторону пассажиров, которые расходились от автобуса в разные стороны. Его взгляд остановился на Чагрине, который через пыльную площадь направился в его сторону.

– Вы в совхоз «Заря»? – спросил парень и приветливо улыбнулся, едва Чагрин приблизился на три-четыре шага.

– Да, к Степану Никодимовичу, – ответил он и протянул руку. – А вы – Денис? Будем знакомы.

Рука у парня крепкая, мозолистая.

– Точно, я – Денис. Хорошо, что автобус не опоздал, мне к двум часам надо выехать в поле, навоз вывозить с фермы. Покрепче прихлопните дверцу и держите портфель, полетим с ветерком да с пылью. Дорога грунтовая, не то что асфальт. Ну, с Богом!

От этой езды в памяти осталось не много. Он больше следил за дорогой, стараясь угадать, где их тряхнёт в очередной раз. И теперь в минуту ожидания в памяти всплывали то кусок поймы реки Сок, то пёстрое стадо коров на всё ещё зелёном заливном лугу. А берега такие разные. Высокий и лесистый был тот, противоположный правый, а этот, вдоль которого они ехали, низкий и местами заболоченный. Вода в старицах казалась густо заваренным чаем. И отражения деревьев в чёрной воде были чёрными и неподвижными. То вспоминалось небольшое село с колодцами и «журавлями» над ними, а возле колодцев почти везде стада ленивых гусей, и земля вокруг колодцев в грязных гусиных перьях, крупных и мелких. Иногда проезжали мимо каких-то строек, и Денис охотно пояснял: