-– Доктор Веллс, что Вы делаете? – Борис будто бы со стороны слышит свой испуганный голос. И будто со стороны видит себя самого: загнанного, шокированного, совершенно не желающего верить во всё происходящее.
Но вот человек, за которого он отдал бы свою жизнь и которому доверял во всём безоговорочно, оказывается рядом, а нож в его руке – уже через мгновение причиняет Борису такую сильную боль, от которой становится нечем дышать, но которая совершенно не способна затмить собою боль другую. Ту самую, которую Борис уже никак не сможет выразить, замертво падая на холодный пол. И даже будь у него ещё немного времени, боль от предательства вряд ли можно было бы описать даже всеми существующими словами мира. Не помогли бы и слёзы, которые прямо сейчас, скатываясь по быстро теряющей цвет коже, уже начали остывать на мраморном полу просторной кухни, постепенно смешиваясь с кровью…
Борис Алленский проснулся так резко, что едва не упал с дивана, на котором случайно уснул. Блокноты, ручки, карандаши и конспекты, вперемешку с крошками печенья и комиксами, которые он давно зачитал до дыр – всё это тут же повалилось на пол. Но Боре, казалось, было всё равно: он продолжал часто дышать и смотреть в одну точку, словно всё ещё был не в силах сбросить остатки приснившегося кошмара. Но спустя несколько мгновений, словно наконец придя в себя и поняв всю необоснованность страха, что окутал его сердце, Борис взъерошил волосы и, откинувшись обратно на подушку, закрыл лицо руками.
-– Отлично: доктор Веллс меня убил! Просто супер! – нервно посмеявшись, Борис тяжело вздохнул и, словно внезапно вспомнив который час, резко подскочил и начал приводить себя в порядок, попутно наступая на крошки, ручки и прочие вещи, разбросанные у дивана.
Не то, что бы Борис куда-то спешил. По правде говоря, никому из ныне живущих больше этого делать было не нужно. Если, конечно, вообще в живых за стенами этого надежно укрепленного бункера ещё оставались те, кто смог пережить настигшую весь мир эпидемию. Боря издал нервный смех, вспомнив, какой незначительной угрозой казалась сперва эта катастрофа. Кто бы знал, чем вообще может быть опасен обычный грипп! Но, спустя недолгое время, болезнь захватила весь мир и унесла огромное количество жизней: строгий карантин и активация всех сил для борьбы с заболеванием были начаты слишком поздно…
Они с доктором Веллсом, который много лет был для Бори наставником, работали над одним проектом, когда объявили общемировую тревогу, означающую одно: человечеству – тому, которое все помнят – пришёл конец.
Да, торопиться было некуда, но Боря уже успел изучить все привычки и расписание своего начальника, чтобы понять: даже оставшись отрезанными от всего мира, даже не зная, есть ли ещё смысл изобретать вакцину, как и есть ли ещё люди, которые в ней нуждаются… Это не имело для доктора Веллса никакого значения. День за днём он жил и работал с такой страстью и одержимостью, словно надежда не просто где-то есть – доктор Веллс делал всё так, словно он (и тут Боре хотелось всё же думать – “они”!) и есть та самая надежда человечества, в которую все выжившие сейчас отчаянно верят.
Даже до эпидемии доктору Веллсу было трудно отказать в его огромном самомнении, чувстве собственного достоинства и в осознании своей гениальности. Как он и сам часто говорил: