Глава первая. В Григорьевке
Лехе приснилась девочка-облако. Она долго кружила в воздухе, пристально вглядываясь в него, и тихо спросила:
– Как тебя зовут, мальчик?
– Леша.
– Леша, – с удовольствием повторила девочка-облако. – А как зовут твоего папу?
– Тоже Леша, то есть Алексей… Алексей Алексеевич.
– Ах, как это замечательно – Леша, сын Леши! – произнесла-пропела девочка-облако. – Значит, твоего дедушку тоже зовут Лешей?
– Да. У нас всех мужчин в роду называют Алексеями… Так уж повелось.
Девочка-облако улыбнулась.
– Это хорошо! Ведь вас, наверное, никто не обижает?
Леха пожал плечами.
– Да вроде никто…
– А у нас наступает ночь!
Посмотрев в окно, Лёха сказал, что через час-полтора, наступит утро.
– Это у вас наступит утро, а у нас – ночь! Защити нас, Леша!
– Как?
– Не знаю. Но поверь, кроме тебя помочь нам больше некому.
Она сказала это так просто, и столько тихой мольбы было в ее голосе, что Лехино сердце сжалось от жалости.
– Я не обещаю, – ответил он, – но я постараюсь, честное слово, постараюсь… А что случилось?
– Много чего, в двух словах не скажешь. Я должна торопиться!
– Но как я смогу помочь тебе?
– Не знаю, – облако начало таять. – Я должна торопиться. Я скоро проснусь!
– Скажи хотя бы, кто ты?
– Я – Принцесса.
– Где мне найти тебя, Принцесса?
– В Зиминой пещере, в самом ее конце, лежит большой гладкий камень. Прикоснись к нему и скажи: «Добро побеждает зло». Запомни, Леша: «Добро побеждает зло», – повторила девочка-облако и в ту же секунду растаяла в воздухе.
***
Борька грустил. Лежа на берегу реки, он сквозь ресницы лениво глядел в небо, провожая взглядом проплывавшие мимо облака, и размышлял о времени – о том, что половина лета, к сожалению, осталась позади, и хотя его вторая половина еще сулила немало приятных дней, дело неумолимо приближалось к осени.
Борька скучал. Обычно в это время они с Лехой удили рыбу в Стерлянке или бродили по горам в поисках новых впечатлений, но после того, как Борька отказался искать Принцессу, Леха обиделся и уже три дня не показывался ему на глаза.
– Гусей моих не видал? – Над Борькой, задремавшим на солнцепеке, нависла тень бабы Зои – Лехиной бабушки.
– Чего? – спросонья не разобрал Борька.
– Гусей моих, спрашиваю, нигде не видал?
Борька отрицательно замотал головой.
– И куды они, окаянные, запропастились?
Баба Зоя раздраженно ткнула клюкой в песок. Покачала головой и, о чем-то недовольно ворча, побрела прочь.
– Баба Зоя, погодите! – Борька вскочил на ноги. – Скажите: чего это Леха на речку не приходит? И вечером его тоже не видать… Часом не заболел?
– Куды там, заболел! Уехал твой Леха. Домой, в город.
– Как уехал? Когда?
– Так уж, поди, дня три прошло… Ну да, в аккурат на Петров день и уехал.
– Не может быть.
– Вот тебе и не может! Я ему тоже давеча говорила, куды едешь, оставайся! Да ведь вас разве отговоришь, коли вам в голову что втемяшилось! Вы ж теперь шибко самостоятельные стали. Даром, что от горшка – два вершка.
– Как же так? – огорченно произнес Борька. – Как он мог?
Внимательно посмотрев на него, баба Зоя усмехнулась.
– Да ты не горюй. Воротится твой Леха. Сказал, мамку навестит, и воротится.