⇚ На страницу книги

Читать Царица Аталья - стр. 2

Шрифт
Интервал


– Я молоденькой девушкой во дворец этот пришла. Все не могла на чудо расписное налюбоваться! Теперь уж реже стены разглядываю, твой черед настал.


– А почему братики мои красоту не примечают?


– Йорам – карапуз еще. А Ахазья хоть и старше тебя на год, а не солидно ему завитушками ум занимать – мужской гонор в нем уж созрел. Раньше или позже он на трон усядется. Ему о великом думать пристало – о войне, об отечестве, о вере. Мала ты, подрасти и поймешь.


– Жарко сегодня, матушка!


– Посиди у пруда, там прохладнее. Можешь и ноги в воду окунуть. Только рыбок отцовых не обидь. Знаешь ведь, как он любит смотреть на мелькание спинок золотых!


Аталья уселась на каменный берег пруда, разогнала маленькими своими ножками фавориток венценосного родителя и принялась размышлять. “Дворец этот построил дедушка Омри. Он сейчас царь. Он старый, и трудно ему править. Помогает ему отец мой Ахав, сын дедушкин. Они редко дома бывают – всё войны да битвы у них. Красу дворцовую не видят. А когда приезжают, то и не смотрят. Помню, говорила мать, что слоновая кость им для хвастовства нужна – наслаждаются завистью соседних владык. Странно, однако. Вырасту и пойму!”

2

Братья и отец не слишком почитали Аталью, хотя и любили. Ахазье и Йораму подрастающая царевна была по душе непритязательностью пола. Она не соперница и на корону не посягнет. А меж собою отроки хоть и ладили, но сестра все же примечала, как Ахазья порой с подозрением косился на младшего Йорама, а у того нет-нет да и мелькнет зависть в глазах. Время, однако, покажет, что не случилось меж братьями греха войны, и обоим выпало взойти не престол. Это произойдет в будущем, а пока сошел в могилу израильский царь Омри, дед Атальи, и Ахав, отец ее и сын покойного, принял владычество.


Грозный и добрый царь Ахав глядел на дочку с умилением – из его же семени прелестница выросла! И еще он думал, что очень пригодится ему юница, когда настанет время замужества. Ведь невеста, если правильно распорядиться ее судьбой – и дар, и товар, и залог. Ахав видел в Аталье повторение ее матери: нрав строптивый, желает на своем поставить. Монарх любил потакать супруге – пусть думает, что и она сопричастна к владычеству. К тому же он признавал, правда, не вслух, но в глубине души, что женские советы необязательно бестолковы.


Изевель обожала мужа, хоть сердилась на него за покладистость, подозревая снисхождение. Ей хотелось доказательных побед, а не великодушных уступок. Кротость сберегает статус-кво, но не бывает искренней, ибо противоречит природе. Впрочем, Изевели не пристало жаловаться на малость влияния в государстве Израильском. Слишком часто Ахав покидал родные стены, подолгу воевал на чужбине, а она тем временем держала в руках кормило, не возлагая корону на голову.


Иноплеменное происхождение Изевели оставило свой глубокий след в бурную пору царствования Ахава. Язычество ее, много харизматичное в глазах как простых, так и знатных иудеев, увлекало людей и гневило пророков, видевших в царевой супруге злейшую врагиню народа. Изрядно и надолго удалось этой женщине поколебать веру израильтян в единого Бога и отчасти возродить почитание деревянных изваяний.


Аталья с любопытством наблюдала за противостоянием и за гармонией, что уживались меж отцом и матерью. Она подслушивала их разговоры и в меру детского понимания своего пыталась постичь резон мужского преобладания. Так уж была устроена голова этого ребенка – искать рациональное. Малолеткой Аталья не находила разумного основания женской приниженности, а, войдя в года, и вовсе отвергла помыслом и делом сию нелепость.