У подножия величественной поросшей вековыми соснами скалы, один из склонов которой представлял собой редкое по красоте обнажение розового мрамора, невзирая на солидный статус каменного соседа и его покой, играя отблесками солнца, резвилась небольшая шустрая речка. На противоположном берегу, среди соснового бора, уютно устроился белый двухэтажный выполненный в альпийском стиле дом. Не имея возможности убежать, но бессмысленно повторяя попытки и каждую секунду пронося мимо человеческого жилища уже совершенно новый поток воды, река напоминала обитателям дома своей философией движения о парадоксе постоянства и изменчивости мира, о его свободе и ограниченности.
На просторной залитой ярким полуденным летним солнцем открытой террасе, с которой хорошо был виден прекрасный пейзаж вокруг, в плетёных из ротанга креслах напротив друг друга за небольшим круглым стеклянным столиком сидели двое мужчин. На столе в маленьких из белого фарфора кружечках источал аромат кофе излюбленного хозяином сорта с низким содержанием кофеина и таким специфическим кисловатым вкусом, характерным именно для арабики. Нарушая природный аромабаланс, запах, подхватываемый ветром, разносился далеко вниз по реке. В вазочке лежало румяное печенье домашней выпечки.
Один из сидящих на мягких терракотового цвета подушках был ценителем аравийских кофейных зерен и альпийского архитектурного стиля.
Хозяин дома Андрей Васильев – мужчина лет сорока с небольшим. Но его любовь к полезному для здоровья времяпрепровождению на природе, отсутствие вредных привычек и с детства поддерживаемый, благодаря отцу, сибирский спортивный закал удачно скрывали возраст, выдавая на люди образ атлетически сложенного тридцатилетнего зеленоглазого шатена. Единственным предателем в возрастном определении была начинающая себя проявлять седина в недельной небритости лица. Поддержание бодрости тела и духа было для Андрея не только личным культом, но и положенным по рабочему статусу элементом профессионального имиджа. Васильев, настойчиво пробираясь по карьерной лестнице, последние два года достаточно успешно возглавлял СНИМПИ – Санкт-Петербургский научно-исследовательский медико-психологический институт.
К слову сказать, на мировоззрение Андрея очень сильно повлиял отец. Будучи руководителем, а под закат своих лет став и собственником одной из фармацевтических компаний Восточной Сибири, именно он был инициатором переезда семьи в северную столицу, чтобы сын, пойдя по его стопам и окончив медицинский университет, мог продолжить образование, начать карьерный рост в научной столице. Ведь было очевидным, что возможностей в Питере куда больше, чем в далеком сибирском городе. Но вскоре после переезда отец умер от инсульта. Правление фармбизнесом перешло в руки матери Андрея, так же как и весь заработанный капитал.
За второй кружкой кофе сидел давний приятель Андрея – не в пример хозяину дома полноватый мужчина с «чинополагающимся» животиком – Семён Казаков. Человек он был служащий государству, пост занимал солидный в Министерстве здравоохранения и посему, а также, без сомнения, и за ряд принципиальных черт характера был весьма уважаем в ученых кругах.
Сосредоточенный на собеседнике взгляд и слегка сдвинутые брови говорили о сложности и важности разговора.