Летним вечерком по улице деревни Адайка Кукморского района вразвалку возвращались домой утомленные коровы. Мычали, потряхивая выменем.
Две старушки у дома, напоминающего малахитовую шкатулку, обитую зефирными завитушками, громко разговаривали, перебивая друг друга.
Бабушки теребили красочные платочки, сгоняли наглых мух с цветастых платьев и неряшливых фартуков.
Да-да, чистый фартук у татарской бабушки и представить сложно. Главный повар семьи спозаранку стоит у печи, чтобы пухлощекие внучата получили на завтрак свежие оладушки, да белэши. А у кого-то уже с утра дымятся на столе манты да очпочмаки!
Обед в настоящей татарской деревне у истинных тружеников полей – не позднее десяти утра. С первыми лучами солнца – утренний намаз. А там и дела насущные. Колхоз – организм сложный, нежный, за каждой тварью нужен внимательный уход.
Ну а весь остальной мир в это время сладко похрапывает на перинах…
– Моя невестка – самая красивая на районе, да с руками золотыми! Смотри, какие фотографии в инстаграме! – воскликнула бабушка Апанас. – Мы с ней – не разлей вода! Все делаем вместе: и на родник за водой, и на посевные работы, и в баню. Даже стрижемся вместе, потому что скидка, если приведешь подругу!
Глаза бабушки Апанас светились гордостью. Бабушка Разилэ посмотрела и пожала плечами:
– У вас и правда все налажено, даже пукаете вместе! Дружно! – хихикнула она.
Бабушка Апанас нахмурилась:
– Что за глупости говоришь! Моя невестка – чистокровная мишарка, культурная и образованная, на людях очень скромная!
Апанас хмурилась одно лишь мгновение, а потом тепло улыбнулась и глубоко задумалась, вспоминая приятные моменты.
– Ей бы писателем быть, твоей, образованной, – бабушка Разилэ заглянула в телефон. – Глянь, что пишет: «Мы с моей свекровью говорим на одном языке. Вчера сидим и смотрим концерт Бараката, и вдруг взрыв – выдохнули огурцы! Мы смеемся, обнялись. Позавчера мы пукали гороховым супом, весело было…»
Бабушка Апанас побледнела, похлопав по карманам, вытащила очки, взяла телефон и продолжила читать: «А до этого у нас с ней была дружеская перестрелка очпочмаками. Казалось, даже Журикай Фурфазин учуял со сцены пикантное дуновение. Он на мгновение остановил песню, прокашлялся и, подмигнув, продолжил петь. Люблю тебя, моя свекровь, спасибо, что мы с тобой на одной волне. А вы, друзья, любите вашу свекровь?»
Бабушка Апанас схватилась за сердце.
– Бесстыжая! Ну, я ей устрою! Все манты сегодняшние выдавлю! Как я теперь председателю колхоза буду в глаза смотреть, стыд-то какой! Мне за пенсией завтра!
Она решительно встала и поспешила в дом. Разилэ – за ней.
– Ему сейчас не до тебя, ему баранов надо найти! Отчетность! – Разилэ трусила рядом, сверкая золотыми зубами.
Апанас вбежала в дом и накинулась на внучку, которая готовила тесто для кыстыбыя.
– Где эта зараза?
– Кто? – внучка со звонким именем Гульчачак подняла глаза.
– Роза! – Апанас заглянула за печь, а за ней и соседка.
– Не знаю. Не вернулась еще. В магазин вроде ушла.
Бабушка Апанас села на кровать, налила себе воды.
– Бабушка что с тобой? – забеспокоилась Гульчачак. – Неужто баранов нашли и вернули председателю?
– Хуже! – бабушка Апанас заплакала, вытирая кружевным фартуком щеки и нос.