Часть 1
Глава 1
Ближе к вечеру, после того как Лидия Сергеевна вернулась с работы, Анисья выскользнула за калитку и со всех ног кинулась бежать по дороге. Путь у неё был неблизкий. Торопилась Анисья в деревню Борки в родительский дом, который находился ни много ни мало, а в десяти километрах от Касачихи, где жила в няньках Анисья. Пробежав на одном дыхании деревню насквозь, оказалась она на лесной дороге. Дорога шустро петляла среди деревьев, поднималась на пригорок, спускалась с него, круто поворачивала и долго тянулась среди вековых сосен и елей.
Босые, привыкшие к земле ноги Анисьи быстро перебирали по остывающему песку, пятки глухо стучали по укатанной дороге. Когда лес закончился и показались колхозные поля, небо уже зарумянилось и раскалённое дневным жаром солнце готовилось сползти за горизонт. Замелькали впереди избы. Анисья с облегчением вздохнула. Девочка свернула с дороги, одним махом взбежала на крыльцо и, оказавшись в прохладных и тёмных сенях, перевела дух и уже неспешно вошла в дом. Мать стояла у печки и ухватом тянула тяжёлый чугун с картошкой. Щербак сидел за столом у окна, на руках он держал годовалую Валю. На против окна на лавке расположилась трёхлетняя Надя.
– Аниська, – удивилась мать, – приключилось что?
Она дотащила чугун до стола и поставила его посередине, потом только поправила сбившийся платок на голове.
– Нет. – насупилась девочка, она собралась с духом и быстро произнесла. – Мамка, дай ты мне Христа ради молока!
– Ишь ты, чего захотела. – осклабился Щербак.
– Аниська, дочка, нельзя сейчас молока, пост ведь. – виновато сказала мать. – Поп на берёзе сидит, всё видит.
– Мамка, а я окно завешу, дай молока. – не унималась Анисья.
– Мавра, кончай балаболить. Садись за стол.
Мавра взяла у него дочку и послушно села рядом на скамью. Щербак стукнул кулаком по горячей картошине, и она развалилась на части, порвав шелуху. Из картошины пошёл пар и белое рассыпчатое нутро её вкусно запахло. Щербак густо посыпал на картошину соли.
Анисья подождала немного, потом круто повернулась и выскочила из избы вон, громко хлопнув дверью.
– Ишь ты, поганка, дверями ещё хлопать будет! – услышала она вдогонку крик Щербака.
– Ну и ладно, – у Анисьи защипало глаза, – пост у них!
Она перебежала на другую сторону дороги и оказалась у калитки другого дома. Девочка уверено вошла в избу и с порога жалобно проговорила:
– Баба Маша, мамка мне молока не дала, сказала пост, нельзя.
Старушка захлопотала. Взяла со стола полную кринку молока и протянула её Анисье.
– Внученька, пей досыта, придумали ребятёнка голодом морить. Пей молочко, с вечерней дойки, сладкое.
Анисья пила долго, раза два делала перерыв, чтобы перевести дыхание и опять жадно припадала к кринке. Выпив всё молоко, она обтёрла мокрые губы, блаженно улыбнулась и ласково сказала:
– Бабусенька, ведь не грех молока попить, если хочется.
– Эх, греха ты ещё не знаешь, дитятко. Беги в Касачиху, поздно уже.
Старушка перекрестила Анисью и вышла за ней следом в сени.
– Анисья, всё ли ладно у тебя?
– Всё хорошо, бабушка.
– Не обижают?
– Нет, как к дочке относятся. Жалко молока берут мало, только для Алёшки, мне не хватает.
Анисья вышла на дорогу, но сделала поворот назад. Подошла к родной избе, остановилась напротив открытого окна и звонко крикнула: