– Такая ласковая сегодня, tatlim, – ухмыляюсь я, без усилий разгадав ее игру. – Хочешь доставить мне удовольствие или снова что-то натворила?
– По-моему я давно не отказываю тебе в удовольствии, – она кладет ладони на мои плечи и тянется к губам с чувственным мурлыканьем.
«Я помню, какие звуки издаешь ты, Ли. Помню, как ты стонешь, теряя контроль над своим телом, как выгибаешься и умоляешь трахать тебя сильнее».
– Не отказываешь, tatlim, – я отстраняюсь, удерживая ее лицо за скулы. – Быстро вошла во вкус.
«Почти с первого раза ты была такой, Ли…»
– Почему ты так смотришь? – спрашивает едва слышно, скользнув вопросительным взглядом по моему застывшему лицу. Вряд ли Алиса способна осознать, чего мне стоит удержаться от желания свернуть ей шею. Прямо сейчас. Здесь. Без суда и следствия. Иначе не смотрела бы на меня с растущим волнением, а кричала, умоляя о помощи.
– Как? – голос звучит грубо. Алиса дергается, почуяв неладное и приглушенно стонет, когда мои пальцы сжимаются на ее скулах сильнее.
«Наши последние встречи, ты помнишь? Ты часами могла скакать на мне, Ли».
– Как тогда… на озере, – сдавленно выдыхает она, часто и испуганно моргая.
«Если ты такая горячая девочка, может, твоей щедрости и на меня хватит?»
Сука, ты, tatlim. Сука, черт бы тебя побрал. Закрыв глаза, проглатываю яростный рык, мысленно перегрызая глотку разбушевавшейся кровожадной твари, жаждущей ее слез, боли и унижений.
Моя сука. Никто не тронет. Даже я. Расслабив пальцы, резко отпускаю Алису, и отступаю на пару метров назад, поворачиваюсь спиной.
– Амиран… – она опрометчиво делает шаг в мою сторону.
– Нет, не подходи, – стальным тоном приказываю я. – Стой, где стоишь. Я расскажу тебе об истории этих комнат. Хочешь?
– Нет, я хочу уйти, – подавленно отзывает Алиса. – Ты странно себя ведешь.
– Шейх, владеющий дворцом до меня, обустроил этот этаж для провинившихся наложниц и жен, – игнорируя ее просьбу, начинаю я. – Раздев догола, он запирал их в этих комнатах, лишая привычных удобств и средств гигиены. Наказание длилось от пары дней до нескольких месяцев. В зависимости от тяжести проступка. Шейх считал, что ничто не собьет с женщины спесь, как отсутствие зеркала, мыла, зубной пасты, шелкового белья, сплетен и секса. Говорят, он хвастался, что его метод работал безотказно, но радость шейха длилась недолго. Во времена переворота он попал под опалу короля и был повешен на главной площади Асада, как и другие заговорщики.
– Несчастных женщин шейха освободили?
– Нет, не успели, – отвечаю безучастным тоном. – Они совершили массовое самоубийство в день казни шейха.
– Здесь? – ошеломленно восклицает Алисия.
– Нет. Их тела выловили из залива следующим утром.
– Какой ужас! – ее передергивает от услышанного. – Зачем они это сделали?
– Наверное потому, что любили, – равнодушно пожимаю плечами. – Не смогли жить без своего мужа и господина.
– Это болезнь, психическое отклонение, что угодно, но не любовь, – импульсивно заявляет Алисия.
– Разве? – скептически отвечаю на эмоциональный выпад жены. – Со стороны диагнозы ставить всегда проще. Куда сложнее разобраться в себе. Ты же побежала босиком по пеплу навстречу смерти. Побежала не думая, не оглядываясь, – напоминаю о недавних событиях. – Ради любви?