Читать Чертова дюжина

Затеевы праздновали день рождения дочери. Дине исполнилось четырнадцать лет. В гости к ней собрались одноклассники – девочки и мальчики.

Екатерина Петровна Затеева решила не смущать детей присутствием взрослых и обед устроила им отдельно, в саду. По желанию Дины стол накрыли в тени старого дуба, между двух клумб с анютиными глазками, душистыми левкоями и желто-коричневыми бархатцами. Иннокентий Осипович Затеев еще утром соорудил около стола деревянные скамейки.

В четыре часа дня шумная компания разместилась на скамейках вокруг стола. Именинница осторожно засучила пышные рукава новенького розового с черными горошками платьица и приступила к обязанностям хозяйки. Она разложила на тарелки дымящийся мясной пирог, придвинула каждому поближе тарелку с бульоном. Гости вначале смущались, но скоро зазвенели ложки, застучали ножи, и все с аппетитом принялись есть.

Взрослые расположились на террасе. Здесь был толстый учитель физики Тарас Викентьевич Гринько, инженер Игорь Андреевич Куренков, худенькая старушка Ольга Семеновна Петерсон и родители Дины.

Иннокентий Осипович часто вскакивал из-за стола, проворно сбегал по ступенькам в сад проведать молодую компанию.

Разговор у стола между клумбами моментально стихал, и ребята с уважением смотрели на отца Дины – маленького, лысого, с мохнатыми, как у Толстого, бровями. Затеев был директором школы, в которой учились ребята. Они любили его и немного побаивались.

– Ну, как? – осведомлялся Иннокентий Осипович и, не дождавшись ответа, упрекал Дину: – Хлеба-то у вас почему нет? А Костя что именинником сидит? Рябчик на тарелке целёхонек!

Он покидал притихших ребят, тер лысину холеной рукой с перстнем на мизинце и про себя рассуждал: «Спугнул, спугнул молодежь. Пусть уж сами как хотят…»

Он возвращался на террасу, смеялся, острил, и здесь снова становилось шумно и весело.

– Что же вы, Ольга Семеновна, зарок, что ли, дали у нас не кушать? – говорил он. – Я в сад уходил, вы в блюдечко смотрели и теперь так же сидите. Может быть (он хитро подмигнул), о женихе гадаете?

– Хи-хи, хи-хи! – в ответ дребезжала старушка, и на ее седой голове вздрагивала крошечная шишечка волос.

Екатерина Петровна разливала чай.

– Кончайте курить и пейте чай, – обратилась она к Куренкову.

Он вежливо приподнялся в кресле, отвесил полупоклон, но предпочел оставаться у перил террасы.

– Кушайте, Тарас Викентьевич, – продолжала хозяйка, подвигая вазу с печеньем толстому гостю, а сама чуть заметно улыбалась. Она знала, что Тараса Викентьевича Гринько можно не угощать: везде он чувствовал себя как дома и ел невероятно много.

– Скушаю, все пшендечки скушаю, дорогая моя! – гудел Тарас Викентьевич. – У меня аппетит в дедушку Крылова.

Он вытирал клетчатым платком потное румяное лицо и с удовольствием уничтожал пряники, ватрушки, хворост.

– Что это вы, Игорь Андреевич, ребят так изучаете? Рисовать их, что ли, задумали? – смеясь, спросил Иннокентий Осипович.

– Если б умел, обязательно нарисовал бы, – оживленно отозвался Игорь Андреевич.

Он всем корпусом повернулся к Иннокентию Осиповичу, широкими приподнятыми плечами загораживая все кресло.

И не первый раз залюбовался Иннокентий Осипович прекрасной линией его лба и носа, гордым ртом и чуть-чуть выдающейся нижней челюстью. Куренков, несмотря на свои сорок лет, был совершенно седым.