Читать Deus, или Пассажиры жизни

Припарковавшись на обочине, вытянула ручник. Пляж, куда я приехала – дикий, но песчаный и окружённый соснами. Красиво. Машина у меня хорошая, но для переодевания в купальник маленькая. Посетовав на себя, что не надела купальник дома, но сразу же найдя оправдание, что хотела ехать в другое место, где есть переодевалки, покряхтывая, начала снимать шорты. Спустив их до колен, натянула обратно и выйдя за машину спокойно переоделась на улице. Взяв подстилку, защитный крем и телефон, пошла по тропинке к Волге.

Середина июня, вода ещё прохладная, и плавать я не собиралась: после холодной воды и мокрого купальника постоянно страдаю циститом, поэтому загорала, накрыв лицо бейсболкой. Народу было на удивление много, как, впрочем, и мата. Вот деятели нашей культуры типа режиссеров и писателей считают, что мат непременно должен присутствовать в их нетленках для придания им натуралистичности. Народ всех возрастов, и даже дети, разговаривая каждый о своём, упоминают при этом половые органы и совокупление, а мне стыдно. Я лежу, слышу всё это и стыдно мне, а не им. Они говорят в полный голос, ударяя на мат повышением громкости. Семьи с маленькими детьми матерно-нежно называют своих чад, школьники матом признаются в любви своим девочкам, те им так же отвечают. Не выдержала, поднялась, спустилась по берегу вниз по реке подальше от пляжа, от людей, к соснам. Тут под крики чаек можно спокойно загорать и думать. Наверно я становлюсь мизантропом, рядом с этими людьми чувствую себя испачканной, а я чистюля.

Я не успела положить на лицо свою кепку, из воды вышел он. Внизу живота защекотало, давая понять, что секс забыт лишь моим мозгом, но вовсе не природой тела. Как он был хорош! Строен, мускулист, движения грациозны, неторопливы и пластичны. Приняв равнодушный вид, накрыла лицо кепкой, подглядывая из-под неё. Он прошёл рядом, впившись в меня глазами, замедлив шаг, облизнулся, даже приостановился, но, видно, не решившись заговорить, прошёл мимо. Бабочки внизу живота разбушевались, как ночные мотыльки на светлое окно. Поняв, что лежать дальше с таким ноющим внизу ощущением больше не смогу, решила, что только охладившись в воде смогу придти в норму. Поднявшись, обернулась, добавляя взгляду равнодушие. Он был недалеко, почти в соснах в полутени, стоял рядом с расстеленным полотенцем и вещами и пристально смотрел на меня. Вещи были военными.

Окунаться в воду я передумала, мозг сразу щёлкнул, отрезвив меня и прогнав всех моих мотыльков. И дело не в том, что парень моложе меня лет на пятнадцать, дело в форме. Военный для меня всегда будет лишён сексуальности по причине безмозглости. Этот молодой офицер наверняка хорошо разбирается в точных науках, возможно и эрудит, но выбранный им жизненный путь разрушения, а не созидания, лишал его основной для меня мужской сексуальности – ума. Военный в любом звании, лишь холуй власти, которая, называя его «защитником», с удовольствием посылает убивать в любой уголок планеты, назвав потом посмертно героем.

Но сейчас, впервые после расставания с Артуром я снова начинаю жить и чувствовать. Улыбнувшись себе, снова легла, накрывшись бейсболкой и стала вспоминать мужа. Артур не муж, с ним я была семь лет. Вернее, не с ним, а при нём. Мужа не помню. Лёшу, как говорит свекровь, я любила, но не помню даже как он выглядел, а стараясь вспомнить, вспоминаю не его, а наши фотографии и видео, которых также уже нет. Память стёрла его, как и не было. О существовании Лёши не помнят и его друзья, нет о нём никаких данных на работе в МЧС, нет ничего и нигде. Всю свою прошлую жизнь я теперь знаю только по рассказам мамы, так я зову свою любимую свекровь. Бывают дни, когда я начинаю сомневаться, не выдумка ли всё это про Лёшу и наши десять лет совместной жизни.