Читать Монокль

В класс залетел воробей. Стояла теплая ранняя осень, и фрамуги на окнах были открыты. Глупая птица, видимо, задумалась о чем-то, если, конечно, она способна думать, или просто плохо видела, или даже была пьяна. А почему бы нет? Чижик ведь пил водку на Фонтанке. Может, и этот воробей налакался чего-нибудь, а теперь, будучи подшофе, влетел в приветливо открытую фрамугу и со всего размаху угодил прямо в Льва Николаевича. То есть, в Толстого. Не самого, конечно, а в его портрет. Отскочив, словно теннисный мячик, воробей на мгновение замер, уставился на того, кого он только что так бесцеремонно боднул, и, видимо, не выдержав сурового взгляда классика, отчаянно метнулся назад к окну. Встретив на пути препятствие в виде стекла, воробей опешил и, уже ничего не соображая, стал метаться по классу как ошпаренный.

Что тут началось! Дети… Нет, конечно, уже не дети. Кто из них позволит называть себя ребенком? В девятом классе они уже подростки, хотя им больше нравится называть себя тинэйджерами. Не юношами и девушками, а именно этим забавным словечком, пришедшим к нам из-за океана вместе с голливудским кино и глянцевыми журналами. Благодаря подрастающему поколению этот сочный термин быстро внедрился в молодежный, а потом уже и в общий лексикон на правах полноценного заимствованного слова. И пусть оно еще не попало в словари, по крайней мере наиболее распространенные, вряд ли сейчас можно встретить человека, даже преклонного возраста, который не знает, что такое тинэйджер. Во всяком случае, в крупных городах. Тем не менее «подросток» все же звучит роднее, и Лев Николаевич наверняка бы одобрил использование именно этого слова.

Итак, подростки тут же вскочили с мест, радуясь внезапно появившейся возможности отвлечься от скучных учебников и надоевших тетрадей. Девчонки завизжали, мальчишки заулюлюкали. Кто-то сразу полез на парту, отчаянно размахивая руками. Бедная птица мгновенно растеряла остатки своих скудных воробьиных мыслей. Да и какие тут могут быть мысли? При виде трех десятков совершенно очумевших двуногих существ воробья охватил такой ужас, что он зажмурился и начал тупо кружить по одной и той же траектории.

Дверь приоткрылась, и в класс вошел Олег Кукин. Маленького роста, худой, с бледным лицом и слегка затуманенным взглядом, он посмотрел наверх, приложив козырьком ко лбу ладонь с пожелтевшими от чрезмерного курения пальцами. Десять минут назад Олег отпросился в туалет, где заодно не преминул выкурить очередную сигарету, несмотря на то что в школе существует строжайший запрет на курение. Но для таких людей, как Олег, любые правила придумываются исключительно с одной целью – чтобы их нарушать. Что он постоянно и демонстрировал, весьма наглядно и бесцеремонно.

Быстро оценив обстановку, Олег громко свистнул, чем заставил весь класс на мгновение отвлечься от отчаянно кружащего воробья, которого, казалось, сейчас уже стошнит. Воспользовавшись заминкой, Олег буквально вспорхнул на парту и, раскрутив, будто пращу, полупустой рюкзак, успел слегка задеть пролетавшую мимо птицу. Легкий толчок рюкзаком придал нужное направление, и воробей, перекувырнувшись два раза через голову, благополучно вылетел в открытую фрамугу. Вздох облегчения пронесся по рядам, а через мгновение наступившую тишину разорвал шквал аплодисментов.