Я родился в Женеве. И первые годы жизни я странствовал вместе с родителями сначала по Италии, потом мы переехали в Германию. Нежные ласки матери, добрый взгляд и улыбки отца – таковы мои первые воспоминания. Я был их игрушкой, их божком – но, вернее, я был их бесценным (драгоценным) ребенком, посланным им Небесами.
Мои родители обожали друг друга, но у них оставался еще неисчерпаемый запас любви, изливавшийся на меня. Вспоминая свое детство, я вижу его как бы насквозь пронизанным солнцем.
Моей матери очень хотелось иметь дочь, но долгое время я оставался их единственным ребенком. Когда семья уже окончательно переехала в Женеву, они провели неделю на берегу озера Комо.
Во время одной из прогулок их внимание привлекла необычайно убогая хижина, где все говорило о крайней нищете ее обитателей. И вот там, окруженную пятью голодными детишками, они увидели маленькую девочку, которая казалась существом какой-то иной породы. Четверо оборвышей были черноглазы и крепки, а эта девочка была тоненькая и белокурая. Волосы из чистого золота венчали ее головку, как корона. У нее был чистый лоб, ясные синие глаза, а лицо такое нежное и прелестное, что, казалось, оно отмечено печатью небесного рождения.
Мать ее умерла при родах, отец моряк не вернулся из дальнего плавания. Крестьяне, ее приемные родители, нежно любили прелестную сиротку. Но, когда мои родители решили ее взять, они быстро договорились с нищими крестьянами, обещав им позаботиться об их мальчуганах.
Вскоре Элизабет, так звали девочку, переехала к нам и стала всеобщей любимицей. Она стала моей обожаемой подругой. Я относился к ней с благоговейной привязанностью. Я стал считать Элизабет своей сестрой, порученной мне свыше, чтобы я ее защищал и лелеял.
Мы воспитывались вместе, и различия в наших характерах только сближали нас. Элизабет была спокойнее и мягче, зато я, при всей своей необузданности, обладал большим упорством и неутолимой жаждой знаний. Ее пленяли воздушные замыслы поэтов. Она любовалась роскошными пейзажами, окружавшими наш прекрасный швейцарский дом.
Она казалась принцессой в саду, полном цветов, на берегу прохладного озера.
В то время, как моя подруга с наслаждением созерцала внешнюю красоту мира, я любил исследовать глубинную причину вещей. Мир представлялся мне тайной, которую я стремился постичь. Нрав у меня был буйный, и страсти, порой, овладевали мной всецело.
А вскоре появился и другой брат, прелестный малыш, которого Элизабет и я нежно полюбили. И уж, конечно, нельзя не вспомнить о соседском мальчике Анри Клервале, с которым меня связала самая тесная дружба. Он обладал живым воображением, сам сочинял героические поэмы, и воображал себя одним из рыцарей короля Артура. Наша жизнь состояла из бесчисленных радостей и увлечений, а Элизабет озаряла наши игры, подобно алтарной лампаде. Ее присутствие смягчало мои порывы, передавая мне частицу ее кротости.
Естествознание – моя пагубная страсть, которая впоследствии стала моей судьбой.
Однажды, когда мне было тринадцать лет, мне случайно попал в руки томик сочинений Корнелия Агриппы. Я открыл его с равнодушием, но теория и удивительные факты, которые он описывал, вскоре привели меня в восхищение.