Вот однажды было дело!
Весь лес на ушах стоял.
Шум, гам, гав-гав, мяу, р-рр-рр!
А всё Ёжик Иголкин.
С него всё началось.
В тот вечер огромное чёрное небо подмигивало ему большими и яркими, как мамины бусины, звёздами. Ёжик сидел на пеньке под старым дубом и слушал, как от мороза трещат деревья.
Холод ему был нипочём: мама перед прогулкой закутала его в тёплый тулуп на овечьей шерсти, надела на лапки толстые варежки и сказала: «Недолго».
Но Ёжику было не до звёзд и не до мороза. Он никак не мог решить, какой подарок загадать себе на Новый Год.
На коленях у него лежал чистый лист бумаги – будущее письмо Дедушке Морозу. Он таскал его с собой с самого утра.
Только вот ни словечка Иголкин так и не смог написать. Ни «здрасьте», ни «хочу самокат», ни «волшебную ручку, чтоб сама задачки школьные решала». Ни словечка.
А до Нового года, между прочим, всего неделя оставалась! Но письмо ведь надо ещё в почтовый ящик бросить, а потом почтальон должен его на Северный Полюс доставить…
Ёжик всё это себе мгновенно представил, да как закричит со страху: «Ма-ма!»
Спрыгнул с пенька и со всех ног помчался к своему другу Бельчонку Орешкину. Может, тот чего подскажет.
Бежать в тёплых валенках было легко. Вот только снег под ногами не скрипел.
Хорошенькое дело! На дворе стоял декабрь, а ни одной снежинки на лес так и не упало.
Орешкин жил в дупле на самой верхушке старого вяза.
– Орешкин! Выходи! – закричал запыхавшийся Иголкин.
Но вместо Орешкина из дупла выглянула его мама Белка:
– Не может он выйти, Ёжик. Письмо Деду Морозу пишет. Да вот только ничего у него не получается. С утра сидит.
Иголкин аж подпрыгнул от такой новости.
– У меня та же беда, мама Белка! Не знаю, что и делать.
Мама Белка спустила Иголкину верёвочную лестницу, и он забрался в уютное дупло Орешкина. Там пахло имбирными пряниками, мандаринами и новенькой, только-только из леса, ёлкой.
– Привет, друг Иголкин! – деловито сказал Бельчонок Орешкин.
Он сидел за круглым столом, на котором лежал чистый лист бумаги и карандаш.
– Прямо волшебство какое-то: ни одного желания не могу выдумать.
– А ты манную кашу сегодня ел? – на всякий случай спросил Иголкин.
– Ел, – вздохнул Орешкин. – И рыбий жир пил. Никакого толку.
– И у меня ничего не выходит, – печально сказал Ёжик. – Я даже под старый дуб уселся – думал, жёлудь по макушке стукнет, и сразу что-нибудь придумается. Но всё зря.
Орешкин рыжей молнией прыгнул со стула на шкаф, со шкафа на люстру и, повисев немного на ней, пока мама не видит, водрузил на макушку ёлки звезду: