Читать Фиасоль всегда в пути

Шрифт

Интервал

Книга посвящается Софии Солей, Эрле Гудни, Бирте Кристине, Ингвару Хойкеру, Бабушкиной Хильде, Халлдоуру, Харальду и Хильде из дома напротив. Эти обаятельные дети оказали неоценимую помощь в создании мира Фиасоль[1].
Кристин Хельга

«Маме и папе дети нужны, чтобы им не было скучно», – сказала Фиасоль, когда ей было восемь лет

Фиасоль – восьмилетняя путешественница. День рождения она отметила при проливном дожде, в большой палатке далеко на востоке Исландии. Все гости получили на угощение торт и горячее какао. Фиасоль говорит, что она полжизни спала в палатке, но мама считает, что это, пожалуй, преувеличение. В прихожей их дома стоит маленькая дорожная сумка, к которой никто не смеет прикасаться.

Фиасоль положила туда всё, что нужно на случай, если ей вдруг придётся срочно куда-нибудь поехать.

Она говорит, что их семья только и знает, что ездить в разные места. Очень удобно иметь под рукой дорожную сумку, если потребуется срочно уехать.

– Я буквально живу на чемоданах, вечно странствую по миру, – повторяет она и качает головой очень по-взрослому. Она слышала эти слова от своей бабушки, когда та вернулась вместе с дедушкой из поездки на Канарские острова.

– Ты вообще не знаешь, что значит странствовать, – смеясь, говорит Пиппа.

– Странствовать – то же самое, что бродить, а я – бродяга, – отвечает довольная Фиасоль.

Фиасоль по-прежнему живёт на улице Грайналюнд городка Грасабайр вместе с мамой, папой и сёстрами Пиппой и Биддой. В их доме живут также две крикливые лентяйки Хансина и Йенсина, которые непрерывно лают, если только не спят. А спят они в корзинке на кухне, лёжа на спине и чудовищно храпя.

У Фиасоль есть, конечно, лучший друг. Его зовут Ингольвюр Гойкюр, ему десять лет.

Как-то раз над улицей Грайналюнд лили затяжные дожди, отчего Фиасоль заскучала. И она решила нанести на своё лицо раскраску, как у индейца, намазалась жёлтой, красной, зелёной и синей краской. Потом стала слёзно молить маму раcкраситься тоже.

– Пожалуйста, мама, позволь мне сделать из тебя индейского вождя, – канючила Фиасоль, пока мама работала на компьютере.

– Об этом и речи быть не может, – пробурчала мама, сосредоточившись на работе.

– Унылая старушенция, – сердито сказала Фиасоль. – Ничего ты не хочешь, играть не умеешь, веселиться не любишь.

– Ну, если так, давай, – сказала мама, которой, конечно, не хотелось быть унылой старушенцией.

Фиасоль раскрасила лицо мамы так, что её стало не узнать. Мама надела чёрный парик и превратилась в настоящего индейского вождя. И только когда к ним пришёл Ингольвюр Гойкюр, мама смогла вернуться к своей работе. Фиасоль смыла всю краску с лица и пошла играть с Ингольвюром Гойкюром. Через какое-то время она прибежала.

– Мама! Я опаздываю на репетицию духового оркестра. Там начинается, меня будут ругать.

Мама оторвалась от компьютера, быстро обулась, схватила ключи от машины и села за руль, словно была личным шофёром некой важной персоны. Фиасоль выбежала из дома вслед за ней с большим тромбоном в руках. Когда они приехали в музыкальную школу, мама помогла внести тромбон в репетиционный зал. И долго не могла понять, почему все музыканты буквально повалились на пол от смеха. Учитель музыки тоже громко смеялся, и тогда Фиасоль посмотрела на маму. А мама напрочь забыла, что её лицо раскрашено, как у индейца, а на голове чёрный парик. И вот сейчас она стояла как индейский вождь и с изумлением смотрела поочерёдно то на детей, то на учителя.