Бездна поглотила меня не сразу. Сначала земля стала мягкой, словно на болоте – хотя я не сходил с места, рассматривая одиноко стоящий Оливиус Сапиенс Вульгарис, и пытаясь наладить с ним хотя бы поверхностный контакт – просто из любопытства. Потом почва словно потекла, и я мгновенно погрузился в превратившийся в болотную жижу грунт по пояс.
– Тяни! – закричал я Паше Крюкову, любившему пафосно рассуждать о высоких чувствах и долге перед человечеством долгими вечерами в тесной кают-компании. Сейчас он стоял в десяти метрах от меня на пропитанном аммиаком холмике и задумчиво рассматривал серое небо.
Мой крик слился с верещанием оповестительной системы скафандра:
– Нападение извне!
Крюков перевел взгляд на меня, помедлил секунду и, согласно букве инструкции о действиях при нападении, полоснул по натянувшемуся сверхпрочному тросу-связке лазерным резаком. Выражение его лица под зеркальным щитком скафандра я не видел, но, полагаю, больших нравственных терзаний он не испытывал. Не нарушить инструкцию и выйти сухим из воды – главное. А в душе Паша всегда был сволочью, хоть и прикидывался гуманистом.
Лишившись всякой поддержки, я ушел в болотную жижу с головой. А потом полетел вниз.
Казалось, падению не будет конца. Кругом царила полная тьма, систему подсветки я активировать не сообразил. Только подсознательно считал удары сердца. Десять, двадцать, тридцать… Проклинать Крюкова бессмысленно – после разрыва троса он меня не слышал. Вряд ли вообще меня кто-то когда-то услышит.
На Земле скорость падения человека перестает увеличиваться, если мне не изменяет память, примерно при двухстах километрах в час. Дальше ускорение свободного падения компенсируется трением о воздух. На Оливии сила тяжести меньше, а плотность атмосферы, пропитанной аммиаком – больше. Но, полагаю, до ста километров в час можно без проблем разогнаться и здесь. Что я уже и сделал. Так что оставалось ждать удара. Ведь и у самой глубокой пропасти есть дно. Ста километров в час будет более чем достаточно.
– Примите меры к уменьшению скорости падения, – посоветовал искусственный интеллект скафандра.
Замечательно! Сам бы я, наверное, не догадался, спасибо за подсказку. Только кто берет с собой на прогулку по лесу парашют, весящие несколько центнеров гравикомпенсаторы или реактивный ранец? Мы не берем. Прежде под землю на Оливии никто не проваливался. Если бы не аммиак – рай, а не планета. Деревья разумные, флора и фауна исключительно мирная…
Бум, шлеп, чавк, хлюп! Сердце едва не вырвалось из груди, когда ноги чего-то коснулись. А я уже летел вверх. И даже кости были целы. Такое ощущение, будто приземлился на гигантский батут, медленно погасивший скорость, вобравший в себя энергию – и постепенно вернувший ее. Вновь швырнувший мое тело вверх.
Мгновенное зависание в высшей точке полета, снова падение, отскок – но уже совсем невысокий. Батут не был предназначен для прыжков. Он мягко гасил скорость. Три подскока – и я очутился в огромной луже. Жидкости по колено, берегов не видно… Впрочем, ничего не видно. Я, наконец, догадался включить фонарь, вмонтированный в шлем. Не сильно-то это помогло. Разглядеть смог лишь жидкость под ногами – которую прекрасно ощущал и до этого. Все остальное терялось в непроницаемой тьме.