Раздражающе звонкая трель мобильника вырвала меня из плена мутных сновидений. Буквы на экране прыгали словно блохи по бродячей собаке. Сколько я не напрягал непокорные глаза, но картинка так и не приобретала четкость.
– Да, – просипел я в трубку, поняв, что самый быстрый способ идентифицировать собеседника это услышать его голос.
– Привет Шило, – хихикнул собеседник. – Как здоровьице? Синячишь?
– Ты кто? – сел я на край дивана. На пол соскользнуло дурно пахнущее одеяло. Босые ноги погрузились в липкую лужицу. – Блевотина, – мрачно констатировал я, опустив глаза вниз.
– Сам ты блевотина! Ты Шило уже вкрай сбухался. Да-да-да! Я понимаю, что это твой… Э-э-э-э как ты там его называешь? Метод. Пусть будет метод, если данный термин отражает суть процесса. Но ТАК бухать зачем. Твой ливер вскоре потеряет ценность не только для потенциальных доноров, но и для твоего организма в первую очередь. Подобный образ жизни…
– Заткнись Енот! – буркнул я, сглотнув подошедший к горлу ком. – Не тарахти. Голова болит.
– Ой, головонька у него болит. Конечно-конечно, – захихикал собеседник. – Сейчас она у тебя еще больше заболит. Шеф звонил.
– И? – поинтересовался я, вставая на ноги.
Комната превратилась в сумасшедшую карусель, с каждым вздохом набирающую обороты. Меня вырвало желчью. Все. Сундучок волшебника пуст. Кролики и голуби покинули его еще ночью. Почему ночью? Хватаясь руками за мебель и стены я, покачиваясь, добрался до окна. Непослушные ноги норовили то сложится, то разойтись в разные стороны.
– Мать вашу! – плотная штора скрывала от меня яркую улыбку восходящего солнца. Лучи плясали по первому снегу, укрывшему землю белым ковром. Из глаз потекли слезы.
– Не трогай святое, – хихикнул голос в телефоне. – Родители не виноваты, что мы такими уродились. Точно-точно. Могу сказать одно – зачат ты был точно по пьяни. На трезвую такой продукт не забацаешь.
– Уже зима? – прищурившись, я мрачно осмотрел бескрайний спальник. Стройные ряды многоэтажек выстроились вдоль уходящего в рассвет проспекта. – Сколько я здесь?
– Вот-вот. И шеф так же сказал – сколько можно искать этот путь. За это время нормальные находят, доходят и возвращаются. И еще он сказал…
– Енот? – вкрадчиво спросил я. – Ты еще там?
– Ну да-да. Где ж мне быть? Тут я. Тут.
– Меня хорошо слышно?
– Ну да-да. Шило, у тебя все нормально? – в голосе мелькнуло волнение.
– Замечательно, – я переступил через разбитую вазу. От кучи битых стекол тянулась в сторону сортира вереница красных пятен. Вот почему болит правая ступня. Ничего не помню. – Передай своему шефу, что он может идти в жопу. Именно туда и ни сантиметра в сторону. Пусть ищет нормального, который ему найдет, дойдет и вернется. А я тут посижу. И ты не ответил на мой вопрос. Сколько времени прошло?
– Шило, ты начал осенью. Вчера выпал первый снег. Зима, брат. Зима. Без двух дней две недели синячишь. Да-да-да. И кстати ты должен мне. И неслабо должен.
Шаг за шагом я поковылял в сторону кухни. Звякнули, разлетаясь из под ног латунные гильзы.
Ага! Значит, я шумел.
Раз. Два. Три. Четыре. Четыре пистолетные гильзы. Плохо. Соседи раньше просто ненавидели. Теперь даже не знаю. О! Пустая обойма на краю журнального столика. Четыре плюс девять. Итого…. Э-э-э…