Дом маленького Кристофера каждый день наполняется детским смехом и радостью его младшей сестренки Кэтти. Кристофер опережает Кэтти всего лишь на пять лет, однако, когда он проводит с ней время, за игрой или за просмотром мультиков, за листанием цветных картинок или рассказыванием колыбельных, – то невольно хочет вернуться в свои самые первые годы, когда истории на ночь рассказывали ему.
В канун Рождества их малых размеров городишко сильно замело пушистым белым пледом, отчего многие не хотели покидать объятия своих близких и предпочли горячие напитки суровому декабрьскому дню.
Семья Кристофера была не исключением.
Его отец Джейкоб вместе с матерью Кэролайн с самого утра наводили в доме праздничный уют. Рабочие будни не позволяли им сделать этого раньше, поэтому большую часть дня Кристофер провел с Кэтти.
В разгар дня за окном усилился мороз, началась метель, а день постепенно начинал смеркаться, уступая место самой волшебной ночи в году.
Работы в доме ненадолго утихли на тот период, когда Кэтти отправилась на дневной сон. Ей решили дать поспать подольше, чтобы за праздничным ужином она сразу же не захотела отправиться в кроватку.
Время постепенно подходило к позднему вечеру, по всему дому горел приглушенный свет, где-то свечки обжигали свою восковую подложку, а камин в гостиной создавал особую атмосферу зимнего вечера.
Кэролайн уже накрывала на стол в новом светлом платье, которое Джейкоб подарил ей пару дней назад. Сам Джейкоб одевал Кэтти, а Кристофер заправлял крахмальную рубашку в школьные темно-синие брюки. Как вишенку на торте, он надел темную бабочку, с которой некогда любил щеголять по праздникам.
Ужин прошел в семейной атмосфере. Все смеялись, рассказывали истории, даже юная Кэтти совсем не капризничала, а даже старалась внимательно слушать. За окном мягким шепотом ложилась метель, свет уличных фонарей был настолько рассеянный, что казалось, что за окном густой туман, а не снежинковое одеяло природы.
После ужина Кэролайн сразу же пошла укладывать Кэтти, которая за весь ужин не выказала ни одного недовольства. Джейкоб убирал праздничный стол и мыл посуду, а юный Кристофер отправился в свою комнату на втором этаже готовиться ко сну.
Он переоделся в светлую теплую пижаму и стал смотреть в окно, облокотившись на подоконник.
О чем он думал в этот момент трудно сказать, но он наверняка мечтал, или, быть может, летал. Летал там, где детское представление мира переходит в фантазию, и с каждой секундной Кристофер уносился все дальше от своего дома, куда-то туда, где мир грез стирает привычное представление мира, и дает волю воображению. Детскому, светлому и яркому воображению.
Сколько времени Кристофер провел в той стране неизвестно, однако в реальность его вернула рука отца, словно подушкой опустившаяся на его плечо.
− Твоя мама настолько утомилась, что когда уложила Кэтти, решила сделать тоже самое, − сказал Джейкоб и подошел к кровати Кристофера, − тебе надо поступить также, сынок.
Кристофер безоговорочно лег на кровать, а Джейкоб укрыл его одеялом.
− Папа, − неожиданно сказал Кристофер, − расскажи мне какую-нибудь историю или зимнюю сказку. Кэтти я часто рассказываю колыбельные перед сном, но сам их давно не слышал. Своим студентам же ты каждый день рассказываешь истории. Расскажи что-нибудь.