Читать Письма тишины. Философская проза

© Терентiй Травнiкъ, 2020

ISBN 978-5-0051-7815-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Самые сложные и самые трудные вопросы, которые человек способен себе задать, – это вопросы к самому себе. Таким образом, здесь мне придется говорить только о том, что испытываю, вижу и принимаю.

Кто я? Что я? Зачем я пришел в эту жизнь? Зачем, с такой малой вероятностью воплощения, я все-таки появился из почти «ничто» – из маленького набора клеток, по воле и желанию моих родителей. Нечто, что стало мною, развилось во плоти моей матери, питалось и росло в ее утробе и через девять месяцев появилось на этот свет. Появилось на свет Солнца, откликнулось дыханию воздуха, ступило на земную твердь, чтобы… что-то сделать, что-то понять или осуществить, – а может, всего лишь пройти путь развития белкового существа, дойдя до старости, и… уйти в никуда, в другой форме, хотя бы из-за иного количества и качества вещества, но уйти без эмоций, знаний, мыслей, разложившись на атомы.

Так зачем же это произошло? Я не просился и не хотел, но меня привели в этот мир. Или же я воссоздался, возник, как возникли все, кто здесь живет, все мое окружение – как возникают для радости жизни, для осуществления чего-то неведомого, но необходимого.

Чего-то пока не понятного, не ясного. Чтобы удивляться жизни и радоваться, когда тебе хорошо, легко и понятно, и чтобы грустить, печалиться, тосковать, жаловаться, сетовать, мучиться, когда ты теряешь, пропадаешь, заболеваешь, чего-то не понимаешь, чего-то не находишь. Жизнь… Бесконечно малые эпизоды радости на фоне бесконечно долгого поиска, на бесконечном поле сражения за осознание самого себя, за понимание себя, за право быть собой на пути к себе, чтобы потом… раствориться, расстаться, покинуть, разомкнуться и разойтись со всем, что тебя связывало, что ты строил, что ты создавал, расстаться со всеми, кого ты понимал, любил, поддерживал, и кто поддерживал тебя.

Как же оно странно, это единство: единство бесконечно разных, далеких, одиноких людей, которые могут оставаться таковыми лишь до тех пор, пока соединяются их внутренние миры, внутренняя радость, пока они живут друг для друга, пока у них есть способы и инструменты воплощения общих идей и обоюдных чаяний, есть движения, дыхание, улыбки, слова, эмоции, поступки, подтверждающие их единство, их возможность участвовать друг в друге. Потом волна их времени проходит, и все растворяется, рассасывается и уходит в небытие. Огромный, дивный сад эмоций, некий пласт времени, взаимные наработки и надежды, взаимодействия, мечтания, перспективы затихают и стираются, оставляя почти пустое место тем, кто идёт за ними следом.

Разве кто-то из тех, кто ушел, мог допустить, что когда-то, пусть и не во цвете сил, эмоций, желаний, стремлений, не в бурлении жизни, соков и энергии, он, завоевав, по его мнению, весь этот мир, построив свой город и осуществив свою мечту, свои планы, всем сердцем отдавшись этим состояниям, создаст нечто, что потом запросто переживёт его? Пусть этим и восхитятся грядущие поколения, но всё равно оно когда-нибудь исчезнет, уйдёт в безвременье, пропадёт навсегда. И как бы долго не жило творение рук человеческих, но сам человек уходит в никуда, в ничто. Где же смысл? Какие-то обыкновеннейшие вещи переживают своих хозяев; мысли, дела и идеи живут дольше их родившего. Тогда не в этом ли ответ, не в этом ли смысл бытия, чтобы оставлять после себя что-то, что будет востребовано и принесет радость и пользу грядущим поколениям? Это и есть опыт. Конечно же, он необходим, ибо это опыт цивилизации, социальности, опыт воспреемственности поколений.