Всем приходилось ходить в школу. И не каждый может похвастаться своим желанием бежать туда с удовольствием. Но вот как только по расписанию была физ-ра, ни кому и в голову не приходило прогулять этот день. Геннадий Александрович – физрук наш был то что надо. По вечерам он проводил тренировки по баскетболу, девятого мая водил на городские соревнования по бегу. Зимой, по сосняку за парком, физ-ра проходила на лыжах. Отправит на старте несколько кругов бежать, а сам на перерез на лыжах пробежит, встанет за сосной и смотрит кто халявит. И пофиг было нам всем, что на улице тридцатка мороза. Бежишь, а сам ног не чувствуешь, они уже давно замерзли и такое ощущение, что и отпали там же в сосняке. Сопли текут, а ты их шмыгаешь носом, так как пальцы рук остались там же где и ноги. Внутри тебе жарко, а конечности потеряны. И каждый раз, не смотря ни на что бежишь сломя голову на урок физ-ры, как только прозвенит звонок. А на летних и зимних каникулах походы, о которых остались воспоминания на всю жизнь. Уже давно все мы закончили школу, стали акулами в своих трудовых днях, а наш Геннадий Александрович стал директором школы.
Вот и сейчас, за столом сидел директор школы – Геннадий Александрович -сорокапятилетний мужчина, невысокого роста, плотного телосложения, для друзей ГенСаныч, Гена. Он был в строгом костюме, а из под стола виднелись его ноги, на которых были одеты шерстяные вязанные носки, а по верх носок кеды, которые в зимнее время менялись на лыжные ботинки. Просматривая школьный журнал успеваемости, Гена бормотал, что-то себе под нос, каждый раз когда выписывал фамилии учеников. И по его бормотанию было понятно, что это не лучшие ученики школы. Услышав аккуратный стук в дверь, Гена продолжал просматривать журнал. Дверь распахнулась и в кабинет плавно вошла сначала пышная грудь, а затем и сама обладательница столь прекрасного состояния, Атуча. На самом деле ее звали Олеся, она работала секретарем в школе, а кликуха у нее такая появилась, толи благодаря ее груди пятого размера, то ли то, что у нее была фамилия Атучина.
– Геннадий Александрович – поправляя очки на переносице – пришли родители Иванова.
Гена, оторвав взгляд от журнала, кивнул головой.
– Пусть заходят – со всей строгостью в голосе сказал Гена.
В кабинет, еле шевелясь, пригибаясь и сгорая от стыда, вошли родители Иванова.
– Здравствуйте, Ген…надий Ал..лександрович…– заикаясь сказал отец Иванова
–Здрасти – кивая без остановки головой, выдавила мать Иванова.
– Добрый день..– протяжным и строгим голосом сказал Гена, указав движением головы на стулья – Присаживайтесь, разговор будет долгим.
Родители Иванова, боясь сделать лишние движения, сели на указанные им места. Мать чуть присев на краюшек стула, вся сутулилась, наклонила голову вниз, сгорая от стыда, теребя в руках носовой платочек. Ее маленькое тельце, похожее на взъерошенного воробья, говорило, что еще чуть-чуть и ее сердце разорвется от страха. Отец был худощавого телосложения. На голове торчали к верху пушистые как у одуванчика волосы, которые развивались от ветерка исходившего от кондиционера. Он время от времени пытался одной рукой пригладить волосы, как будто боялся, что они улетят.
Атуча глубоко вздохнув, создав волну на своей груди удалилась из кабинета директора, закрыв за собой дверь.