Читать Снежные люди

Все мы её ругаем! Кричим: «Долго! Сложно! Всё теряется!» Сколько ещё эпитетов мы произносим, когда недовольны её работой!

А помните в песне про Сахалин:

– А почта с пересадками летит с Материка

До самой дальней гавани Союза.

Но есть такие гавани, куда транспорт регулярно не летает, не приезжает, не приплывает, не приходит, даже с пересадками. Это стойбища оленеводов.

Попадают на такую стоянку только на вертолёте. Летом можно добраться ещё на моторной лодке, а зимой на снегоходе, но нередко этот путь долог, небезопасен, требует хорошего знания местности и запаса топлива.

Вертолёт штука дорогая, как на такси не покатаешься. Заказывают его для больших и важных работ – сбора школьников в интернаты, заброски ветеринарных специалистов для вакцинации, работы санитарной авиации. Поэтому, когда в стойбища летит вертолёт, не важно кто заказчик, возможность связаться с тундрой используют все: работники сфер образования и здравоохранения, ветеринарной службы, совхоза, строительных организаций и обычные жители посёлков и тундры.

В пору сезонных вертолётных работ на взлётной площадке всегда царит суета и оживление. Вертолёты встречают, разгружают, загружают, заправляют, провожают, люди прилетают и улетают, идут постоянные переговоры с экипажем, куда лететь, сколько груза взять, кому отказать. Вертолёт – подчас это единственная возможность коммуникации тундровых и поселковых жителей, которые могут не видеться друг с другом месяцами и даже годами. Поэтому в обе стороны летят посылки – поселковые шлют родственникам одежду, запчасти на лодочный мотор или снегоход, инструменты и другие необходимые в кочевом быту вещи. Обратно вертолёт привозит мясо и рыбу – так отвечают тундровые своим поселковым сородичам. И конечно же вертолёт перевозит письма.

В один из таких ажиотажных сезонов я с местным ветеринарным врачом побывал в нескольких стойбищах. Алексей, так звали моего сопровождающего, маленького роста, круглый, очень улыбчивый и добрый ненец, получил перед вылетом кучу наказов, принял ответственность за передачу посылок и рассовал по карманам пачку писем.

Вертолёт, выгибая лопасти вверх, грузно приподнялся над площадкой, с разбегу набрал высоту, и мы полетели согласно лётному заданию. Достигнув стойбища, я погрузился в свою исследовательскую работу – знакомился с местными обитателями, опрашивал оленеводов, собирал пробы материала для лабораторных исследований. На всё про всё в такие поездки у меня в распоряжении бывает не более получаса – пока не разгрузят и загрузят вертолёт, соберут какую-нибудь информацию, составят списки оленеводов, сделают работу, ради которой приземлились в стойбище. Вертолётные винты обычно не останавливают, поэтому чтобы не перекрикивать их шум, я ушёл беседовать с оленеводами к чумам. Когда звук винтов перешёл на фа диез, я попрощался с обитателями стойбища и поспешил к воздушному судну. Опоздать нельзя – следующий рейс может случиться только через год.

Перед трапом я увидел, как Алексея эмоционально отчитывает какая-то женщина. Лёшино лицо выражало желание поскорее прекратить неприятный разговор. На его счастье винты перешли на ля бемоль, недовольная дама вынуждена была отойти от вертолёта на безопасное расстояние. Мы поднялись в винтокрылую машину, закрыли дверь и полетели по маршруту дальше.