Ох, лихо-лишенько! Мочи нет идти дальше. Израненные ноги покрыты язвами. Тяжело опустившись на берегу ручья, Нетуш сначала напился, зачерпывая холодную воду пригоршнями, отчего зубы тут же заломило. А затем опустил в воду натруженные многодневным переходом ноги.
Спутники его, утолив жажду, попадали кто где на прибрежной полянке, окутанной белой-розовой дымкой цветущей вишни. Краса эта была не в радость. Тяготы бесконечного пути вконец измотали их. Полуша уж сколько дней подвывает, как побитая собака, убивается по умершему в дороге дитяти, а дед Шушак по своей старой бабе. Он еле брел последним, опираясь на суковатую палку, наверняка, скоро и он их оставит.
Куда же гонят их? Зачем? Эти вопросы Нетуш задавал себе снова и снова. Никогда они не делали плохого йоргам, а те им. Не охотились друг на друга, не убивали. Делить им было нечего.
Мощная мохнатая рука на мгновение показалась из цветущего облака и швырнула на середину поляны трех зайцев со свернутыми уже шеями. Порою йорги подкармливали их в дороге. Нетуш с трудом поднялся и достал из поясной сумы огневые камни. Какое счастье, что они были при нем, когда пришли йорги. Иначе люди просто пропали бы с голоду. Он бросил зайцев бабам ошкурить, а сам занялся костром. Внуки деда Шушака молча поднялись и принялись собирать валежник.
Запах жареного мяса немного взбодрил всех, хотя и было его с гулькин нос на каждого. Уже ночью при свете костра, когда спутники вповалку спали вокруг, Нетуш достал берестяной свиток и заостренную палочку и продолжил вчерашние записи.
Пещера.
Маленькая речушка с кристально чистой, прозрачной водой журчала под ногами. Ледяная вода облизывала гладкие булыжники, перекатываясь через мелкие и, пенясь, огибая крупные. Вокруг его ног плавное, равномерное течение воды сбивалось, закручивая тугие струйки в водовороты. Стоя по щиколотку в воде, Урум внимательно рассматривал свои ступни. Холода он не чувствовал. Колечки рыже-бурой шерсти свивались и развивались, колышась из стороны в сторону, словно водная трава, растущая на дне реки, повинуясь малейшему движению воды. Удивительно, как вода искажает вид того, что находится внизу. Он давно это заметил, еще в детстве.
Замшелые камни по берегам речушки даже в полдень редко оказывались под прямыми солнечными лучами, прикрытые разлапистыми кронами деревьев. Урум присел и зачерпнул пригоршню воды. Так и есть, какой-то незнакомый привкус. Не неприятный, но особенный. Любопытно. Урум не спеша двинулся вверх по течению реки прямо по воде. Речка была мелкой, лишь кое-где глубина воды доходила ему до колен.
Недаром мать дала ему это имя – Урум, созвучное тому, как маленькая речушка играет в прятки с галькой на берегу. Урум-м-м, Урум-м-м, Урум-м-м. Он всегда любил воду. Иногда Урум ложился на дно речной заводи или неглубокого озерца, надолго задерживая дыхание, и, позволив воде успокоиться, наблюдал за вьющимися в воздухе стрекозами и стайками мальков сквозь призму воды. Яркое полуденное солнце, на которое невозможно было смотреть без боли в глазах, через толщу воды выглядело размытым, расплывающимся всеми цветами радуги сияющим пятном.