Читать Зубочистка
Клавдия Петровна, больная раком легких, приехала домой за документами для оформления инвалидности – паспортом, трудовой книжкой и «Выпиской» из больницы, в которой она лежала в июле, месяц назад. Нужно было еще взять из дома осеннее пальто. «Зимнее-то уже, видно, носить не придется, а осеннее может понадобиться», – думала Клавдия Петровна.
Привычно потянув на себя входную дверь, и чуть приподняв ее за ручку, Клавдия Петровна попыталась вставить ключ в личинку врезного замка, но у нее не получилось. Вмиг обессилив, Клавдия Петровна отдала ключ дочери и отошла от двери.
Замок семь лет назад врезал сын, несколько раз снимал дверь с петель, подкладывал шайбы, очень устал и сказал, что потом подгонит. Так и осталось. Сын, когда бывал у нее, всегда обещал, что приедет и сделает, а в данный момент, мол, у него инструмента нет… И смотрел выжидаючи на мать. Но Клавдия Петровна не отвечала на немой вопрос, не отказывалась от помощи, не говорила, что и так сойдет. Однако сын замок не довел до ума, а сейчас чего уж… Впрочем, замок работал хорошо, нужно только дверь потянуть на себя и приподнять…
Теперь дочь занималась дверью: сначала на ощупь пыталась вставить ключ, потом принесла из машины электрический фонарик и стала рассматривать замочную скважину. Кулемалась, одним словом. Клавдия Петровна всегда так говорила, когда что-нибудь делали и так, и этак, все больше бестолково, и обязательно долго. А как сказать? Возилась? Это не понятно как – то ли плохо делала, то ли приступить к делу не могла. Еще слово есть «вожжалась». Но это тоже не то. Стенька Разин с персидской княжной ночь провожжался… Что же она так долго-то, сил нет терпеть…
– Тань, ты сначала дверь подними, а потом ключ вставляй, я всегда так делаю… – стала говорить Клавдия Петровна, но замолчала – сама не смогла свою дверь открыть, так что пусть, пусть делает, надо обождать…
С дочерью приехали из Москвы на машине. Машина дочкина, а шофер со служебной машины. Клавдия Петровна думала, что дочка сама поведет свою машину, как обычно. Они с дочкой часто теперь ездили вдвоем, с тех пор как Клавдия Петровна перебралась к ней…ну, в общем, с тех пор, как диагноз поставили. Надо к врачу съездить, или к знахарю, или на процедуру, или погулять в парк… Куда надо, туда и везла. И на работу дочка, почитай, совсем не ездила. Нет, ездила, конечно, но не каждый день…А если по телефону звонили с работы, то дочка говорила им: «Сами справитесь – я занята». Даже неловко было Клавдии Петровне, спервоначала вмешивалась, советовала: «Ты, Тань, поезжай. Дело – есть дело». А дочка отвечала: «Ты у меня – самое главное дело». А потом Клавдия Петровна привыкла, что куда хошь: Танька за руль, сама она, как «фон барон», рядышком, иномарка зафырчала, и покатили… А тут Танька довезла только до своей работы и шофера посадила за руль, а они назад пересели. Клавдии Петровне неудобно и непривычно было сзади сидеть, да и чужого человека не хотела, смущалась. Шепнула: «Может, мы сами, одни?» Но дочь сказала: «Ничего, я ему большую зарплату плачу, а мы с тобой рядышком посидим». Вместе сидели сзади и разговаривали, дочка только указывала шоферу: «Володя, налево, Володя, направо, Володя, веди ровнее». А тот: «Да у вас машина больно резвая, Татьяна Игнатовна!» Довольно подобострастно к Таньке-то. Игнатовна! Вот имечко было у деда, прости, Господи. У свекра со свекровью столько сыновей было, что все нормальные имена перебрали. Деверя были Иван, Петр, Владимир, Сергей, Павел, Василий. Когда последний сын родился, досталось ему неслыханное в их деревне имя Игнат. Еще две золовки были Аня и Шура. А у Клавдии Петровны только одна сестра была, покойница, тоже Шура…