Коперник, открыв дверь своей комнаты, ключом, который носил всегда при себе, снял одежду, повесив ее на плечики в шкафу и в одних трусах, напевая песенку, прошел в ванную комнату. Хорошо помывшись, свежий и чистый, он прошел к холодильнику и, не обнаружив там традиционной бутылки с водкой, подумал, что забыл ее на столе. Так и есть, бутылка, отпитая наполовину, стояла рядом с граненым стаканом на столе. Он налил себе стакан водки и выпил, как пьют воду, даже не скривился. Удовлетворенно крякнув, выключил свет и прыгнул в постель. Внезапно как клещами был схвачен объятиями Маши Зарудной, как сумасшедшая она затрепетала в его постели и без умолку повторяя:
– Люблю! Люблю! Люблю!
Коперник сначала опешил, а затем всей мощью, не знавшей женщин до сего дня, уцепился в это податливое создание и целовал, и целовал, как голодный лев рвет окровавленные куски добычи, так и он срывал покрывало невинности с нее и со своего естества…
Они появились вдвоем в приемной Гаринова. Маша Зарудная с сияющей и цветущей улыбкой. И Коперник, подтянутый и помолодевший. Генерал удивленно смотрел во все глаза, не мог поверить собственному взгляду, кто перед ним. Коперник или кто–то другой? Из сутулого боязливого и невзрачного человечка Афанасий Петрович вдруг превратился в почти стройного мужчину с орлиным взором в серых глазах, с какой–то уверенной походкой и уверенными движениями. Руки его уже не дрожали и смелость, с которой он вошел в кабинет Гаринова, сразила генерала, как шальная пуля парящего орла. Вошедший Коперник громким голосом приветствовал опешившего генерала:
– Здравствуйте Алексей Алексеевич! – протягивая руку для пожатия, Коперник подошел к рабочему столу. Генерал с удовольствием крепко пожал, не преминув сказать:
– Афанасий Петрович, что произошло сегодня ночью? Я вижу, у Вас синяк под глазом запудрен женской розовой пудрой.
– Да, Алексей Алексеевич, произошло. Мы с капитаном Зарудной решили пожениться. И пришел к вам, чтобы вы разрешили нам жить вместе, пока будем ждать очереди на регистрацию бракосочетания в загсе.
– А вот мы сейчас и спросим у предмета вашего обожания? – Гаринов нажал кнопку вызова. Маша Зарудная появилась с сияющей улыбкой, сверкающей счастьем и жизнерадостностью. Гаринов, недолго думая, задал один единственный вопрос: –Это правда?
Маша с нескрываемой нежностью посмотрела на предмет своего обожания. Коперник улыбался ей, и в его улыбке было что–то лошадиное. Крупный нос с горбинкой и крепкие передние зубы, напомнили генералу его детство, когда он с мальчишками пас совхозных жеребцов. Особенно ему припомнился один. Он громко ржал и показывал свои крепкие передние зубы, точь–в–точь, как сейчас улыбался Коперник.
″Ну и дела″? – подумалось Гаринову. Маша отвечала: – Правда, Алексей Алексеевич. Разрешите нам пожить вместе? – она нервно теребила папку для деловых бумаг, которую держала в руках, – Я уже и вещи к Алику перенесла.
– К какому такому Алику? – притворившись, что не понимает о ком идет речь, спросил генерал.
– Это, Машенька так меня называть стала. – Оправдывался Коперник, – У меня, знаете ли, фамилия знаменитая, а вот с именем не сложилось, сами понимаете, вот она и придумала меня Аликом называть.