Маша растянулась на диване: даже не сняв плаща. В общем-то на улице стоял потрясающе теплый октябрь, и плащ не представлял никакой угрозы пледу. Тем более, что назавтра вызвана уборщица, и можно не париться вообще.
Было уже полпервого ночи, очень хотелось что-нибудь слопать. Обедать, как всегда, сходить было лень. Печеньки и орешки на работе перманентно утоляли чувство голода, но дома к полуночи аппетит давал о себе знать.
Маша нехотя опустила ноги и прошлепала к холодильнику, походу скидывая плащ прямо на ковер.
Отлично – две сосиски и два оставшихся яйца, – Маша включила плиту и громыхая выдернула маленькую сковородку из-под груды кастрюль, нагроможденных в серванте.
Так, масла нет, – она стряхнула три последние капли из бутылки, разбила два яйца и нарезала сосиски как шпикачки.
В доме уютно зашкворчало.
Маша включила чайник, удостоверившись, что заварка еще есть, хотя тоже на исходе.
Писать! – подумала она и пошла в туалет. – черт, не ем, не писаю, – что за работа!!! – подумала девушка, пролистывая со спущенными штанами ленту Фейсбука.
Белорусы молодцы все-таки….так, а она что, пластику себе сделала?!… это понятно, Башкирия, маски, изоляция….ладно, все одно и то же, – она оторвала бумажку и сложила ее пополам.
Раздался характерный звук Аутлука….
Интересно, кто это так поздно. Пальцы привычно оттянули экран и нажали на конвертик.
О, Вика! – наконец-то. Ни звонит, не пишет.
Маша открыла письмо своей школьной подруги, с которой раньше часто вместе тусили. Год назад Вика даже жила у нее три месяца, но потом снова срулила в Ебург, так и не найдя себе применения в Москве.
Маша даже предлагала ей работать в ее фирме секретарем, но Вика наотрез отказалась. Она занималась выставками современного искусства и мечтала устроиться куда-нибудь в хорошую галерею, а еще лучше на Винзавод или Кристалл. Но что-то не зашло.
Так, а что она мне прислала – Маша пялилась в белое поле письма. Ничего.
Ну вот… жопой что ли на телефон села – подумала девушка, прокручивая всю историю предыдущей переписки.
Она была почти девятимесячной давности. Вика вернулась на Урал и попросила Машу наладить ее новый комп. Собственно, вся переписка – это пароль и айди тимвьюера, чтобы удаленно настроить программы.
Черт, это ж сто лет назад было, – Маша перестала тыкать по экрану и замерла на унитазе.
Ну да, надо позвонить – она набрала номер Вики. Абонент не абонент….Еще раз – то же самое.
Маша быстро написала ответный месседж: «Что ты написала, не пойму, перезвони». Натянула штаны, спустила воду и вернулась на кухню.
Черт, яишница сгорела – Маша рванулась к сковородке, на которой уже обугливался последний желток.
Ну блядь! – она выкинула золу в помойку прихватив единственно сохранившуюся половинку сосиски.
Хлеб. Слава богу была еще горбушка. Не первой свежести, конечно, но вполне можно было разгрызть.
Она положила сосиску на горбушку, налила себе сладкого чаю и уселась в кресло.
Надо Викиной маме позвонить, – подумала Маша, жуя бутерброд, – поздно, конечно, но просто спрошу хоть. Нет, поздно. Вдруг запаникует, а Вичка просто дрыхнет. И правда жопой нажала на клаву, а потом и телефон вырубился. Так бывает, она знала это по себе.